— Ну ты даёшь! — хохотнул папа. — Так дёргался, я уж думал тебя связать, а то убежишь к речке!

— Держи, — мама протянула Артёму полоску горячей, покрытой корочкой зайчатины. — Без соли, без приправ, но вкусно.

— Откуда это?

Марина Викторовна глазами показала на улыбавшегося Джамбула. Монгол сидел перед костром. Держал в руках кусок мяса. Поджаривал его с края, потом кусал большими белоснежными зубами и лезвием топора отреза́л сырую часть. Выглядело это нелепо и ужасающе одновременно. В такой манере было что-то древнее, дикое, почти звериное. Должно быть, так ели первобытные люди.

— Хотя у них, конечно, не было топоров.

— Ты это о чём? — удивился папа.

— Да так, — смутился Артём. Он и не понял, что сказал это вслух.

Небо высветилось, но по-прежнему шёл дождь. Речная долина была затянута лёгким туманом. Беглецы сидели перед костром, обедали подстреленными монголом зайцами.

— Когда он успел? — прошептал Артём.

— Не знаю, — пожала плечами мама. — Когда я проснулась, зайцы уже были выпотрошены.

Джамбул понял, что разговор идёт о его охоте, и кивнул, призывая юношу не отвлекаться от еды:

— Ешь. Силы понадобятся. Идти далеко.

Переваловы и Солонго ели спокойно, отрывая от мяса по кусочку и жаря его на палочке. И только профессор Тюрин норовил зажарить зайца целиком, обжигался кипящим жиром, шикал, но жадно вгрызался в ещё сыроватую мякоть. Если Джамбул повадкой напоминал медведя, то профессор — шакала, а может, и красного волка, встречу с которым он сам обещал в начале экспедиции.

— Сюда бы гончака[29], — пережёвывая мясо, говорил Сергей Николаевич. — Можно было бы сходить потрогать фазанов.

— Тут не бывает фазанов, — отозвался Тюрин, рукавом рубашки размазывая жир по щекам.

— Ну, тогда филинов.

— Филинов тоже нет.

— Да что ты докопался! Кто-то же здесь водится?!

— Куропатки, глухари, рябчики, — ответил профессор.

— Ну, значит, глухарей.

— Ты хоть отличишь обыкновенного фазана от глухаря? — усмехнулась Марина Викторовна.

— На вкус?

— На цвет!

Все рассмеялись. Настроение после вчерашней круговерти явно улучшилось. Лишь Сергей Николаевич жаловался на то, что остался без сигарет — последняя пачка вымокла на переправе.

— А ещё тут должен встречаться чёрный козёл. Та ещё громадина, — добавил профессор, с сожалением осматривая свои перепачканные ботинки. — Но охотиться на него сложно. Только патроны сгадишь.

— Да, с зайцем проще, — Сергей Николаевич, покончив с мясом, теперь жадно облизывал пальцы. — Его можно и самотопом поднять, никакой собаки не надо. Главное, целиться хорошо.

Марина Викторовна, не сдержавшись, рассмеялась в голос.

— Ты чего? — удивился муж.

— Да так. Охотнички сидят тут, болтают. А сами и стрелять-то толком не умеют.

— Во-первых, умеют, — Сергей Николаевич махнул рукой. — Во-вторых, в охоте разбираются. Не знаю, как Мишаня, а я с отцом на тяге вальдшнепов стрелял. И не раз.

— Помню-помню. Стрелять — стрелял, а домой вместо птицы принёс статью.

— Это уже детали.

— Так сказать, придирки, — уточнил Тюрин.

— И статья хорошая получилась.

— Главное, что сытная, — Марина Викторовна опять рассмеялась. Муж хотел возразить, но тоже рассмеялся.

— Нагибины? — коротко спросил Артём. Этот вопрос сразу ослабил общую весёлость.

— Сидят на острове, — ответила мама.

— Двое сидят, — пояснила Солонго.

Юноша понял, что девушка опять ходила в разведку.