— Это медведь хотел поймать тех истеричных сусликов.

— Это были сурки, пап, — отозвался Артём. О том, что следы принадлежали росомахе, он говорить не стал.

— Ну да, сурки. И не удивительно.

— Что?

— То, что медведи полезли копать эти норы. Знали, что не докопаются, и всё равно не сдержались.

— И почему?

— Медведи не переносят женские голоса…

— Если уж говорить точно, — вмешался Тюрин, — они не любят любые высокие звуки. Не обязательно женские.

— Ну хоть так, — покривился Сергей Николаевич. — Главное, эти сурки могут свести с ума любого медведя.

— Они и меня-то чуть с ума не свели, — улыбнулась Марина Викторовна.

Зайдя под первый скальный выступ, беглецы остановились. Дождались Солонго. Дальше шли вместе.

Джамбул пока что не хотел спускаться к реке, решил углубиться в горный откос, чтобы там заночевать.

Начался дождь. Поначалу — моросящий, потом — грубый, шелестящий по камням и земле. Усилился ветер. Долина скрылась в тёмных разводах. Опять сумерки пришли задолго до заката.

Загремел гром. В этих звуках, то резких, то растянутых, слышалось, как рвутся сотни крепких волокон. Высоко в небе трещали продавленные доски, падали надпиленные гигантские деревья.

Беглецы прятались под козырьком широкой базальтовой плиты. С боков задувало капли дождя, но Джамбулу всё же удалось собрать костёр. На помощь пришла жилетка профессора Тюрина — в одном из её карманов отыскались завёрнутые в ткань и залитые парафином спички. Для костровища вырыли яму, так что отблески огня не могли выдать положение беглецов, но огонь получился слабым. Согреться и уж тем более просушить одежду было невозможно. Переваловы лежали в обнимку. Тюрин полусидел, облокотившись на земляной бугор. Сол спала на коленях у отца. И только Джамбул бодрствовал. Казалось, никакие препятствия не могут сломить этого гиганта.

— Нужно уходить, — промолвил он.

— Что такое? — спросонья спросил Сергей Николаевич.

— Если гроза стихнет, утром нас найдут. В ясную погоду нам не укрыться от погони. У них лошади. Можно уйти выше в горы, но женщина не пойдёт. — Джамбул указал на Марину Викторовну, потом, подумав, кивнул и в сторону профессора.

— Что ты предлагаешь? — Сергей Николаевич прикрыл глаза.

— Нужно уходить.

— Куда?

— Через реку.

Прошло несколько секунд, прежде чем Сергей Николаевич понял значение этих слов.

— Что? — он привстал, разбудив и жену, и сына.

— Река сейчас мелкая. Таких дождей давно не было. Стояла жара. Её можно перейти вброд. Через пару часов брод закроется. Погони не будет.

— Господи, какой ещё брод? — чуть не плача, выдавила Марина Викторовна.

— Решайтесь, — монгол разбудил дочь. Она открыла глаза так быстро, будто и не спала вовсе. Прямым, свежим взглядом посмотрела на Артёма. Юноша застеснялся своих заспанных глаз и отвернулся.

— В этом, конечно, есть логика…

— Решайтесь, — повторил монгол. Гулко, почти жёстко.

— Ты уже был на этой реке?

— Нет.

— То есть не знаешь её глубину?

— Нет. Но, повторяю, стояла жара. Такие реки летом мельчают. С высоты я видел ширину её русла.

Сергей Николаевич мотнул головой. Прогонял дрёму, пытаясь оценить предложение Джамбула.

— Значит, так… Что нам известно…

— Утром нас всех поймают, — медленно отозвался монгол.

— Далее.

— Нагибины сейчас спят. Ни за что не поверят, что мы ночью полезем через реку.

— Далее.

— Это наш последний шанс.

— Допустим, что так… Ну что ж, — Сергей Николаевич встал. — В результате могу сказать только одно. Нужно идти.