от себя не ждал, бросился на Чагдара. В один миг запрыгнул ему на плечи. Вцепился пальцами в лицо, стал драть, рвать, дёргать. Чагдар взвыл. Принялся лупить Артёма кулаками. Послышались голоса. Сюда кто-то бежал. Артём пришёл в себя. Понял, в каком находится положении, опять испугался. Спрыгнул с охотника уже не так ловко. Упал на бок. Поляну плотно затянуло туманом.

Минутой позже Артём и Солонго бежали друг за другом. Остановившись отдышаться, обменялись взглядами. Юная монголка смотрела с благодарностью и теплом. Юноша не сдержал улыбки — звериной, радостной. Он будто не верил в то, что остался жив, что улизнул из-под самых рук Чагдара — охотника, не раз убивавшего куда более опасных противников.

— Бежим!

Юноша научился различать тарбаганов. Даже в тумане угадывал их тёмные неподвижные силуэты на валунах. Коричневая кухлянка полностью сливалась с камнями. Сурки стояли навытяжку, будто провожая беглецов. Прощались с ними истеричным взвизгом и, сминая свои мягкие бока, тут же ныряли в норы.

Артём и Солонго вновь петляли между останцев, лезли по сыпучим увалам, карабкались на расколотые глыбы. Под ногами сменялись глинистые переходы, галька, заросшие мхом базальтовые пластины. Всюду виднелись провалы, щели, ямы. Бежать было бы опасно, пришлось замедлить спуск.

Гигантский безжизненный склон. Юноша с восторгом подумал о бесконечной цепочке тоннелей, оставшихся здесь под почвой. Не удивительно, что их заняли сурки. Настоящий тарбаганий городок.

Останцы наконец помельчали — преграждали путь лишь низкой грудой камней. Туман рассеивался, становился слабее. Артём заметил медвежьи следы на земле и несколько разрытых нор.

— Глупая затея, — промолвила Сол, угадав мысли юноши. — До тарбаганов росомахе в жизни не докопаться. Они живут глубоко.

— А я думал, это медведь.

— Нет. У медведя другие следы.

Провалы под ногами встречались всё реже. Ребята могли опять бежать. Артём запыхался, устал. Вспомнил бессонную ночь, побег из лагеря, долгий переход до гребня и как-то враз осунулся. Хотел попросить о передышке, но в следующую минуту вышел из тумана. Влажная перистая стена осталась позади. Перед ними расстелилась троговая долина, окружённая высокими скалами гор и гольцов, с рекой посередине и почти лишённая высокой растительности — ничего, кроме стланика, кустов и разнотравья. Над долиной крепло предгрозовое небо.

В первые минуты было непривычно видеть простор, не ограниченный ни мглой, ни сыпучими спинами останцев. Будто Артём угодил в совершенно другой мир.

— Мама! — шёпотом воскликнул юноша, увидев, как ему снизу машет Марина Викторовна.

Спустились к небольшому оврагу — там уже собрались беглецы. Сергей Николаевич отчитал сына за исчезновение. Артём даже не взглянул на отца. Торопливо, сбивчиво пересказал маме всё, что с ними случилось. Заметив, как Солонго уходит назад, к туману, испугался:

— Ты куда?

— Назад.

— Зачем?!

— Уведу их в сторону. А вы пока идите к реке.

— Ещё не хватало! Сол, это самоубийство! Останься!

Эти слова всех удивили. Сам Артём, услышав себя, смутился. Один только профессор Тюрин не проявил к их разговору интереса. Он лежал на дне оврага и, кажется, успел задремать. Его раскрасневшееся лицо лоснилось от пота.

— Пойдём, — Джамбул указал на реку. Переваловы молча послушались его.

— Будь осторожна, — прошептал Артём.

Девушка не ответила. Отвернулась и побежала наверх. Монгол строго, задумчиво проводил её взглядом, и юноша не понимал, ругает ли он дочь за своеволие или за неожиданную дружбу с ним, Артёмом.

— Вставай, Мишань, рассвет уже полощется! — Сергей Николаевич с трудом растолкал Тюрина.

— И что, меня ждёт вчерашняя молочница? — пробурчал профессор.

— Нет, — рассмеялся Сергей Николаевич. — Только злые буряты с мультуками седлают коней.

Для беглецов продолжился спуск в низину троговой долины — к реке, на месте которой некогда лежали древние ледники. Монгол шёл наискось, надеясь как можно быстрее укрыться за скальными выступами.

— Если Нагибины сейчас выйдут из тумана, мы будем как на ладони, — громко сказал Сергей Николаевич. — Так что правильно, Джамбул, идём к скалам.

Артём качнул головой. Папа опять начинал командовать, пусть даже так — невзначай одобряя уже принятое кем-то решение.

— Видела раскопанные норы? — Сергей Николаевич приблизился к жене.

— Видела.