Профессор понимал, что если хоть отчасти прав в своём предположении, то идёт к главному открытию жизни. К открытию, которое обессмертит его имя. Можно будет забыть годы унижения, все насмешки, которые он выслушал после провальных экспедиций в поисках Белогорья. Забыть и простить, чтобы сбросить этот груз. Все эти люди были недостойны того, что держать на них зло. «Только бы хватило сил…»

Тоннель, по которому бежали Переваловы, сужался, разбивался ответвлениями. Сергей Николаевич строго следовал маршруту, указанному Тюриным.

Проскочили просторный зал с очередным ледником. Марине Викторовне показалось, что во льду лежат человеческие тела, но она поторопилась отвести взгляд, не желая проверять свою догадку.

Свет, опускавшийся из щелей, то слабел, то усиливался. Переваловы несколько раз пробегали через участки полного мрака, ориентировались на видневшиеся вдали просветы. Сергей Николаевич на ходу шептал Тюрину, чтобы тот включил фонарь. Не замечал его отсутствия и ворчал, что профессор не слушается. Не было времени останавливаться и разбираться. Нужно было скорее найти выход.

Очередной поворот вывел в освещённый тоннель, который оказался узким скальным перешейком, ведущим над пропастью. Артём задержался на его краю. С восторгом увидел, что глубоко внизу, на самом дне пропасти течёт извитая река, а по её берегам горят костры. Там были люди. Их было много. Десятки пёстро разодетых урухов. Они ходили по каменным улочкам, поднимались по ступеням к открытым пещерам — наверняка там были их жилища. Дети прыгали в воду со скалы, островом торчащей в реке, и торопились к деревянному причалу.

Подземное селение делилось на несколько уровней. Выдолбленные в камне улочки продолжались навесными мостовыми. Виднелись и дощатые домики, подвешенные на верёвках — будто угодившие в паутину гигантского паука.

У дальнего конца реки освещение было особенно сильным. Казалось, там что-то сияет насыщенным голубым светом из-под воды.

Пропасть расходилась далёкими углублениями. Сеть дорожек, костров, должно быть, на сотни метров уходила в недра горы.

Артём не мог отвести взгляда от этого зрелища. Заметил, что от перешейка, на котором он стоял, начиналась старая, местами осыпавшаяся и очень узкая лестница с высокими покатыми ступенями. Она вела вниз, к селению урухов.

— Идём! — позвала мама. Она уже вышла с перешейка в новый тоннель.

Не было времени всматриваться в заполненную людьми пропасть. Нужно было двигаться дальше.

— Да где же он? — уже в тоннеле Сергей Николаевич наконец заметил исчезновение Тюрина. Поджидал его. Профессор всё не появлялся.

— Отстал, — сквозь одышку прошептала Марина Викторовна.

— Как же… Застрял там на мосту. Рассматривает своих урухов. Дурья башка…

Сергей Николаевич с отчаянием смотрел назад. В полумраке не угадывалось никакого движения.

— Что же делать? — прошептала Марина Викторовна.

Малейшее промедление грозило гибелью всей семье. Сергей Николаевич понимал это. Знал, что воины Урух-Далх быстро нагонят их, схватят, быть может, убьют, но, скорее всего, потащат к своей Горе и принесут там в жертву своим бессмысленным богам. Не было времени думать. Сергей Николаевич не успел даже удивиться тому, с какой лёгкостью принял решение. Схватил Артёма. До боли сжал ему руку:

— Ждите здесь. Если что, выведи мать. Ты знаешь, куда идти.

— А ты?

Не ответив, Сергей Николаевич помчался назад. Надеялся спасти Тюрина.

— Старый осёл. Если и на мосту тебя нет, значит, помирай тут один.

Сергей Николаевич бежал и чувствовал, как ветерок холодит ему глаза. Понял, что плачет. Знал, что может наткнуться на преследователей. Эта мысль пугала. Ноги стали предательски слабыми. Сергей Николаевич ругал себя, проклинал. Ударил ладонями по лицу. «Нельзя думать».

Тюрина нигде не было.

Впереди показался чей-то силуэт. И это явно был не профессор.

Сердце колотилось глухо и медленно. Страх пропал. Слёзы высохли. Тюрина, конечно, давно схватили.

Сергей Николаевич понял, что живым из пещеры не выберется, что от преследователей никому не укрыться. Это был их дом. К тому же они были сильны. Их не мучили ни голодом, ни бессонными ночами.

— Твари, — процедил Сергей Николаевич.

Он хотел только дать жене и сыну последний шанс. Задержать урухов. Впрочем, надежды на спасение всё равно не было. Она умерла вместе с Толжанаем.

— Бегите! Спасайтесь! — сдавленно прокричал Сергей Николаевич, надеясь, что сын его услышит. Крикнуть громче не было сил.

Не осталось времени высчитывать шансы, что-то оценивать, готовить план. Нужно было просто действовать. Довериться себе настоящему. Хоть в последние мгновения избавиться от этого мерзкого привкуса недовольства, исподволь сопровождавшего всю его жизнь, каждый поступок.

Уж если умирать, то наслаждаясь собой. Как прадед, погибший под Кяхтой, — спрятал семью в подполе, а сам увёл монголов почти до Чикоя и там встретил лицом к лицу.