— Но кто это был? Кто вдруг решил нам помочь? — Тюрин старался есть маленькими кусочками. Долго разжёвывал их, не глотал, ждал, пока они размягчатся и сами кашицей сойдут в горло.

— Завтра узнаем, — ответил Артём.

Сон был тревожным. Верёвка больно перетягивала плечи. Артём часто просыпался и никак не мог вспомнить, где оказался. Начинал барахтаться, словно рыба, угодившая в сети. В темноте дотрагивался рукой до брёвен. Пугался этого прикосновения. Взволнованный, тихо звал маму. Настороженно вслушивался и не замечал, как вновь погружался в болезненную дрёму.

Когда Артём проснулся в очередной раз, он точно знал, что заперт в клетке, пленён горным племенем Урух-Далх. Однако не мог вспомнить, сколько дней здесь провёл. Дыхание было слабым, поверхностным. Веки и губы высохли, сомкнулись так, будто никогда прежде не открывались. В груди слева кололо — там будто ковыряли ржавым крюком. Боли не было. Только противно. Словно под анестезией хотят что-то выцепить этим крюком, выволочить наружу. Так было, когда Артём в детстве наступил на иголку, а потом хирург заморозил ему стопу, разре́зал её и засовывал внутрь пальцы, будто перебирал папки в поисках той, куда зашла иголка.

Трудно глотать. Слюна собиралась за правой щекой, там густела. Шея вздулась тяжёлыми желваками и не поворачивалась. Простонав, Артём опять провалился в забытье.

Ему снилось, что он лежит на поляне — той самой, где их схватили урухи. Рядом была Солонго. Она склонилась над его лицом. По щекам скользнули её распущенные волосы. Сол улыбалась. Артём слышал её запах — летнего разнотравья, багульника. Девушка что-то шептала ему. Он не мог разобрать ни одного слова, но чувствовал тепло её интонаций. Вокруг поляны каменными изваяниями стояли воины в оленьих шкурах. Они неподвижно наблюдали за Артёмом. Юноша знал, что придёт время, и урухи схватят его, но сейчас не хотелось об этом думать. «Смерть придёт — помирать будем», — послышался отголосок далёкой частушки. Солонго наклонилась к самому уху Артёма. Он почувствовал холодное прикосновение её губ. «Бежим, — шептала девушка. — Бежим». Земля затряслась. Каменные воины рассыпались чёрными глыбами. «Бежим», — громче звала Солонго и всё так же спокойно улыбалась. Её лицо покрылось чёрными трещинами. Артём испугался. Хотел отстраниться, но не мог. Лицо девушки исказилось. Из трещин стала вытекать густая жидкость. Артём понял, что и сам уже покрыт чем-то липким, маслянистым. Глазам стало больно. Их жгло изнутри. Солонго раскрыла рот в немом крике. Из её рта растянулись плёнки вязкой паутины. В них копошились муравьи. Артём закричал из последних сил и проснулся от собственного стона.

— Бежим! — мама трясла его за плечо.

В слабой предрассветной дымке Артём увидел, что дверца в клетку раскрыта. На мостках стоял воин-урух. Плотно обмотанный в оленьи кожи, в деревянной маске, с воротом из заострённых ветвистых рогов — они держались на плечах и короткими пиками смотрели вперёд. Его волосы были перекручены верёвками, вымазаны в светлой глине и торчали высоким пучком, который стягивали костяные кольца.

— Это ты? — с подозрением спросил Сергей Николаевич.

Незнакомец не ответил. Только махнул рукой, призывая поторапливаться.

— Как тебя зовут? — не успокаивался папа.

— Толжанай, — прошептал урух. — Уходим!

Он говорил с мягким напевным акцентом, напоминавшим не то монгольский, не то бурятский.

— Толжанай, — заворожённо повторил профессор. Он не сводил глаз с незнакомца.

Первым вышел Сергей Николаевич. За ним — Марина Викторовна. Артём и Тюрин выбрались последними. Юноша с сожалением посмотрел на своё неуклюжее верёвочное ложе. Образ Солонго, угрожающий и нежный одновременно, до сих пор не покидал его.

— Почему ты нам помогаешь? — шёпотом спросил папа, когда они ступили на твёрдую землю.

— Не отставайте.

Толжанай замер. Повёл головой, будто принюхивался, и короткими шагами заторопился вперёд. Он бежал, сильно сгибая колени, весь насторожённый. Напоминал дикого зверя, готового в любой момент прыгнуть — высоко, во всю затаённую силу и ловкость.

— Нас никто не охраняет? — удивился Артём.

— Все ушли, — отозвался Толжанай. Повернулся к юноше и добавил: — Ваши друзья опустились в Небесную чашу. Все смотрят, как Аза заберёт их кровь.

— Вы им поможете?

— Им никто не поможет. Аза никого не пощадит. Этой ночью он уже принял кровь. Она пробудила его аппетит.

Артём помедлил. «Этой ночью уже принял кровь? Что это значит? Если Нагибины мертвы, то кого они убивают сейчас?» Юноша не понимал, о каких