голова проясняется. Он никуда не будет спешить. Получит удовольствие. Айзек заказал стейк по-деревенски, хашбрауны, перевернутую глазунью из трех яиц, кусок персикового пирога. Официантка приняла заказ и подлила еще кофе, который он приправил по своему вкусу, послаще и пожирнее, почти как десерт. Оглядел забегаловку – милое место, все же ресторан, пожалуй; дюжина столиков, накрытых клетчатыми скатертями; здесь, наверное, теперь почти не бывает посетителей, но все равно чисто; приятный приглушенный свет, обшитые сосновыми панелями стены, высокий потолок, украшенный жестяной чеканкой. По стенам фотографии футбольной команды “Монессен Грейхаунд”, портреты Дэна Марино и Джои Монтана, звезд НФЛ родом из Долины, несколько постеров с боем быков в Испании – наверное, кто-то привез сувениры из отпуска лет двадцать назад. Официантка вернулась с заказом.
– Сдачи-то хоть дал? – кивнула она, глядя на его лицо.
– Не очень.
– Что, так туго пришлось?
– Их много было.
– Валил бы ты домой, – вздохнула она. – Дальше только хуже будет.
– Вы всегда так приветливы с посетителями?
Женщина улыбнулась, а он вдруг осознал, что улыбается в ответ. У нее на зубах были брекеты.
– Ладно, наворачивай. Не бери в голову, несу тут чушь всякую. – Она поковыляла к своему месту, бросив напоследок: – Пирог будет готов через минуту.
Он разрезал стейк на кусочки, снаружи хрустящая корочка, внутри сочная мякоть, ничего вкуснее в жизни не ел. Разломал вилкой хашбраун, зажаренный с луком, смешал с яйцом, хотел посмаковать, растянуть наслаждение, но, не в силах сдержаться, жадно черпал вилкой, как лопатой. Официантка принесла пирог, добавила кофе в его кружку, и крепкий кофе был отличным контрастом с сытной едой. Опустошив тарелку, он принялся за пирог.
Потом откинулся на спинку дивана, закрыл глаза. Вот это жизнь, подумал он. Идти куда-то, к дальней цели, а по пути есть вкусную еду. Но засыпать здесь нельзя. Официантка появилась еще раз, с вазочкой мороженого.
– От заведения, – ухмыльнулась она. – Ты там очень хорошо прибрал за собой.
Через некоторое время Айзек почувствовал, что отключается в этом тепле, и решил не искушать судьбу. Покосился на счет. Она посчитала только яичницу и кофе, два доллара восемь центов. Хотел было поблагодарить, вскинул голову, но официантка уже дремала за своим столиком.
Деньги надо растянуть подольше, но он все же оставил десятку. От нищего нищим. Все равно же он рассчитывал потратить эти деньги.
На улице он чуть взбодрился, лицо уже не так саднило, и вообще он давно не чувствовал себя так хорошо, хотелось прилечь на солнышке, вздремнуть. За городом сошел с обочины, двинулся через поле опять к железной дороге, а потом нашел укромную лужайку на берегу. Солнце светило вовсю, он стянул рубаху, ботинки, остался в одних брюках. Надо идти. Да ладно. Может, меня пристукнут уже сегодня ночью. Наслаждайся моментом.
Он валялся на солнышке и размышлял. Простые радости, для которых мы созданы. Миллионы лет эволюции – и мы научились ценить солнечный день.
Тебя испытывают. А как быть со Шведом? Нет, сейчас я не могу об этом думать, решил он. Доберусь до Беркли, а там посмотрим. Если даже что-то случится, я, по крайней мере, это сделаю. В конце концов выяснится, что виноват во всем я. Поу расскажет. Он такой, какой есть. Против природы не попрешь. Даже если и так. Он все равно лучший из всех.
Айзек зажмурился. Интересно, сестрица еще в Бьюэлле? А что, если она как раз сейчас проезжает мимо? Я бы поехал с ней. Все, что мне нужно, со мной. Он попытался внушить сестре на расстоянии: садись в машину, Ли, и вперед, жду тебя на обочине шоссе 906. Смешно, конечно. Она не услышит.
Вспомнил, как сидел рядом с ней на ее выпускном. Директор толкал речь минут десять, Национальная стипендия за заслуги, высший балл за тест, принята в Йель, Стэнфорд, Корнелл и Дьюк. Вы все четверо там присутствовали. В такие моменты кажется, что жизнь имеет смысл. Ты представлял, как наступит время, когда и сам вознесешься ввысь, видел будущее. Очень ясная картинка – глядя на сестру, воображал выпускником себя. Очень хорошо помню. А потом умерла мама и Ли уехала, ты надеялся, что она останется, но как же. Кто бы остался? В ожидании новой жизни еще важнее было поскорее убраться прочь. Не могу ее винить.
Над головой парил большой ястреб, нет, это орел, они возвращаются в Долину. Все меняется. Порой к лучшему, порой наоборот. Твоей единственной работой было пробуждаться к жизни, пока тебя не остановили. Он справится. Сестра относилась ко всему проще, но теперь ему безразлично. Он выберет собственный путь. Будет жить в горах, в Северной Калифорнии, в настоящих горах, зеленых и высоких, не то что здешние холмы. Рядом с обсерваторией. Обсерватория прямо в доме, чтобы в любой момент смотреть на звезды, а терраса нависает над обрывом, и ты будто паришь в пространстве. Но он, как и Ли, не останется в одиночестве. Вспомни Нью-Хейвен – там все были такие, как ты или Ли. Невероятно, но сестра сумела вырваться, хотя гораздо хуже представляла, чего именно хочет. А он ведь всегда точно знал, чем хочет заниматься. Да, результаты тестов у нее лучше. На сорок баллов. В пределах статистической погрешности. Именно так она сказала, когда он сообщил ей свои результаты, –
