обнажённая, стояла у столба».

– А она разве ошиблась? – недоуменно поднял бровь князь. – Если вы на самом деле парень, то я непременно накажу ее. Такое обращение действительно оскорбительно.

Нал лесом раздался дружный гогот, а девушка покраснела так, что это было заметно даже ночью, в свете редких костров.

– ЧТО-О? – взвизгнула она. – Я Агоста Вешенка баронесса Луго, а вы, вы… – она резко успокоилась и надменно произнесла: – Вы даже недостойны того, чтобы к вам обращаться как к гариэру, любезный.

– Вот сучка неблагодарная, – почти беззлобно произнесла Катаюн.

– Ката, – укоризненно покачал головой Палак, – не надо пачкать это прекрасное слово, называя им эту высокомерную девочку. Сучками у вайронов называют женщин, познавших счастье материнства.

– Вы такие же висельники, как и убитые вами, – скривилась баронесса. – Отличие лишь одно – от вас не так воняет.

Решив закончить это представление одного актера, Призрак пружинисто встал. Развернутые плечи, чуть выставленная вперед левая нога, приподнятый подбородок и взгляд, припечатавший дерзкую девчонку. Преобразование из расслабленного и немного уставшего после боя воина в высокородного было столь стремительным, что Агоста совсем не по-благородному открыла рот, а вокруг раздались снисходительные смешки.

– Разрешите представиться, – чуть кивнул Атей. – Князь Сайшат.

Глаза баронессы, давно превратившиеся в два полновесных данера, увеличиваться не перестали, а продолжили расти, пытаясь достигнуть размеров империала.

– Сайшат Безжалостный? – выдохнула она, и ее ноги подломились.

– Ух ты, родитель! – восхитилась Катаюн. – А вот это имечко мне больше нравится.

– Согласен, сестренка, – поддержал ее Палак. – Слышится в нем какая-то мощь.

Призрак только покачал головой, слушая разговор своих «кровожадных» телохранителей. А что с ними сделаешь? Они воины и шутки у них такие же. Он подошел к баронессе и протянул ей руку.

– Не обращайте внимания, мерита, – с самой доброжелательной улыбкой, на которую был способен, проговорил он. – Мои детки еще немного взвинчены после боя.

– Это вы простите меня, князь, – не видя протянутой руки, девочка вдруг уткнула свое лицо в ладони и зарыдала.

Призрак присел рядом с ней и нежно обнял, поглаживая по содрогающимся от плача плечам. А потом, сильнее запахнув ее в плащ, легко поднял и направился в сторону самого большого костра, возле которого росла куча трофеев и ароматно булькало что-то в нескольких котелках.

– Кочерыжки вы бесчувственные, – укоризненно произнес он, – довели дитя до слез. Ката, распорядись насчет «взбодрина».

Баронесса кусочком подсохшего, но все еще очень ароматного хлеба собрала со стенок своей тарелки остатки густого варева и осторожно, боясь потерять хоть крошку, отправила в рот. А потом с сожалением и одновременно надеждой медленно поставила посуду на расстеленную рогожу.

– Агоста, – наблюдая за ней, сказал князь. – Нам не жалко еды, но судя по тому, как ты расправилась с первой порцией – не ела ты давно. И сейчас лишняя ложка может быть только во вред. Попей пока отвара. Успеешь еще отъесться. И если не сложно – расскажи, что с тобой случилось?

Девушка сжала ладошками деревянную кружку с исходящим паром «взбодрином», немного подумала, глядя на дрожащую поверхность напитка, а потом горько выдохнула:

– Я – трофей, приз, взятка, не знаю, как сказать. – Ее глаза вновь заблестели, наполняясь слезами, но она удержалась и продолжила: – Вы, наверное, слышали, что два герцогства – Верен и Гальт-Резен – устроили войну? – подняв глаза на князя и увидев его утвердительный кивок, баронесса продолжила: – Так вот, эта война давно превратилась в непонятно что. Как таковые, боевые действия между герцогствами не ведутся уже, наверное, с месяц. Войска где разбежались, где превратились в организованные и хорошо вооруженные банды, которые грабят всех подряд, невзирая на титулы и положение в обществе. Главарями у них почти всегда какой-нибудь безземельный благородный, желающий в этой неразберихе повыше взлететь и урвать то, что плохо лежит. Или, что чаще всего и случается, просто отобрать. Правители закрылись в своих столицах и пустили все на самотек. Графы и бароны, что сумели сохранить верных воинов и не вышедшие грабить с остальными, последовали их примеру, засев в своих хорошо укрепленных замках. Идет передел земель, князь. За этим всем, подтягивая войска к границам, пока наблюдают король Сарема и герцог Морич. Их страны находятся с запада и юга Верена.

– А откуда вы это все знаете, баронесса? – задумчиво спросил князь.

– Мой бывший замок стоит на границе Верена и Гальт-Резена, – грустно улыбнулась она. – Мне ли не знать, что там происходит? Он одним из первых подвергся нападению. Я вдова. Да-да, князь, – увидев его удивление, сказала баронесса. – Целую десятицу успела побыть замужней, а потом барон ушел воевать. А еще через десятицу привезли его изрубленное тело. Воины разбежались, сервы это сделали еще раньше, как только началась война. Я осталась одна с горсткой прислуги. А потом пришли разбойники. Ни сил, ни средств оборонять замок у меня не было. Баронет Калос со своими воинами вошел в мой замок, как к себе домой, и закрыл за собой ворота. Когда к стенам стали подходить не такие резвые, как баронет бандиты, было уже поздно. От большинства он отбился, а последнему главарю предложил выкуп, в который попала и я. Поразвлеклись некоторое время, а потом продали другим. Недавно