обочину и остановился.

— Был у нас в части, прапорщик. Ухмаждаков, Ибергали Тауледович. Достать — продать — купить — Мастер! На складе порядок — комар лазейку не найдет. Пил — дико. До «белочки», пил. В прошлом году, навестил меня. За два месяца — ни грамма — ни пригубил! Спрашиваю: «Чего, тогда, на складе пьешь?» А он — «не пью. Заливаю».

Сделав себе в голове заметочку, задумчиво начал гонять ТВ по крови, уже рассчитывая, как бы мне к этому Ибергали, подобраться.

Флаер дважды качнуло и повело.

— Майор! Охренел! — Вывел меня из задумчивости вопль Вагнера. — Чего творишь, зараза!

Вернувшись из раздумий, огляделся. «Охренел» и «Зараза», это еще было очень мягко сказано.

«Троле, девонька — идеалистка! Пусть тебе икнется!»

Флаер стоял посреди дороги, идеально ровной и чистой, в радиусе десятка метров, словно некто, прошелся шлифовальным кругом.

Это явно не Ф-7!

Это уже тянуло, как минимум, на О-3!

А оно мне — не надо!

Наша градация псивозможностей, это словно попытка запутать врага — излишней информацией.

Вроде бы, Ф-7, это — круто!

Ан нет. Ф-7 это уровень водителя профессионала, умеющего водить в придачу ко всему, еще и самолет. Ф-43 Гермеши — уровень летчика — испытателя, космонавта. Вообще, Все согласные буквы, не взирая на цифровые индексы, это лишь… Несколько выше среднего. В моей семье, ниже индекса «Т», детей не было. Благодаря воспитанию, обучению, опыту, к тридцати годам, все члены нашей семьи получали Гласные буквы — это уже уровень, приближенный к гению. У Ольги, например, И-17. Прадед — Е — 4. С буковкой «А», из трехсот миллиардов разумных, существует всего трое. И о десятке мне рассказала Троле, пока мы путешествовали по «Вишенке». И держаться от «А», надо как можно дальше. Во избежании…

Моего Ф, хватало на истребительную авиацию, без командных должностей. В пехоте — до полковника, включительно. В науке — СНС. Академиком мне не стать.

И вот теперь — такая подляна!

Вагнер, качая головой, развернул флаер и молча газанул в сторону города.

— Простите… — Криво улыбнулся я.

— Идиот… — Полковник скривился. — Такой выброс! Его с любой точки — засекут!

— Что не делается — все к лучшему! — Мне в голову пришла гениальная мысль. — Скажем, что в этом месте я и появился!

— Сам сказал — сканер все покажет!

— Если я попаду сразу в контру… Выкрутимся! — У меня забрезжила идея, пока еще странная… Но — уже более или менее — выпуклая. Надеюсь, прадед номер своего телефона, не поменял…

С полковником я распрощался на окраине Белокурихи, до которой было 50 километров.

Первое, что я сделал — нашел кабинку общественного визифона и нырнул внутрь.

Скрестив на удачу пальцы, набрал знакомый номер и начал считать гудки.

Прадед «подхватил» трубу после пятого, не включая камеру.

— Горен. Слушаю.

— Деда… — Я проглотил комок внезапно нахлынувших чувств. — Помощь нужна.

— Далеко не уходи. — Прадед даже не соизволил включить камеру. — Через час, флаер «Андромаха — 23».

Разглядывая потемневший экран, начал сомневаться, правильно ли я поступил.

Ровно через 57 минут, возле будки материализовался флаер, в который я залез.

Получил по голове, заработал импульс станнера, укол транквилизатора и благополучно отошел в лучший из миров.

Жаль, ненадолго.

Тело, пересобранное Троле, буйно сопротивлялось таким обстоятельствам, усиленно прогоняя кровь через почки, дабы вытравить химию, покалывая слабыми электроразрядами — стряхивая последствия удара по голове и применения станнера.

Все бы ничего, только мои, даже и не знаю, как их назвать — похитители? Или — захватчики? Мало того, что устроили мне все типы отключек, так еще и запихнули меня в странный мешок, пропитанный мерзко пахнущим составом, не дающим сосредоточится. То сваливаясь в аут, то снова приходя в себя, ловил обрывки разговора на странном, каркающем языке.

Мешок, то прочно обжимал меня, то расслаблялся, совсем как перистальтика желудка.

От сравнения стало совсем дурно и меня стошнило.

Точнее, стошнило меня от сотрясения верхнего отростка, что я, по глупости своей, называл мозгом.