— Я хочу поехать домой.

Лара помнила, как в первый раз вошла в парадный вестибюль палаццо, помнила первое впечатление от его грандиозности и особой атмосферы. Голос эхом разносился под сводчатым потолком, а предки Рауля смотрели на нее с портретов на каменных стенах, смотрели с неодобрением, как ей казалось. Она задела рыцарские доспехи и сделала вид, что ее это не обескуражило, но на самом деле она смутилась, хотя выросла пусть и не в таком пышном, но все же старинном особняке, где работали ее родители и где ее мама до сих пор была экономкой.

Сегодня дом с бесценными гобеленами на каменных стенах показался ей раем и принимал ее, как принимает родное жилище.

Когда это случилось?

— Что это? — спросила она, войдя в комнату вслед за Раулем.

— Понятия не имею. — Он посмотрел на вещи, разложенные на массивном инкрустированном столе с резьбой. — По-моему, это для тебя.

— Для меня? Похоже на подарки. — Лара подошла поближе, а Рауль наблюдал за ее лицом.

Лара повернулась к нему, держа в руке букет роз. Их выращивал главный садовник, угрюмый, неразговорчивый человек, чьи селекционные розы побеждали каждый год на выставках цветов. Обычно он запрещал даже дотрагиваться до них.

Закрыв глаза, Лара вдохнула сладкий запах.

— А Маргерит испекла мое любимое печенье — миндальное. — У Лары от волнения стянуло горло. Она взяла еще один подарок — журнал в яркой обложке, перевязанный красивой ленточкой. — Это от Розы. — Она улыбнулась, даже не взглянув на приложенную карточку.

— Кто это — Роза?

— Роза скоро получит диплом искусствоведа, а сейчас помогает на кухне.

Неудивительно, что Лара так любима прислугой. За то недолгое время, что она прожила в палаццо, Лара узнала людей, которые жили и работали в поместье, намного лучше, чем Рауль.

— Все такие добрые.

— Вижу, ты покорила их сердца.

Лара отвернулась и опустила лицо в букет. Лишь бы он не догадался, что есть только один человек, чье сердце ей хочется покорить. Если это ей недоступно, то, по крайней мере, могла бы родить ребенка человеку, которого любит.

— Ты говорил тогда серьезно? — Лара внимательно посмотрела на него. — Ты хочешь снова попытаться?

— Да, хочу.

Это желание пришло к нему не сразу.

После Люси он запретил себе думать о семье, даже когда дед начинал этот разговор. Семья подразумевает любовь, без любви нет семьи. Логика неоспоримая.

Он почти что получил ребенка и понял, что хочет наследника… и хочет его от Лары, которая не просит у него того, чего он не может дать.

— Но, может, сейчас не время думать об этом.

— Я подумала, — сказала Лара. — Я бы хотела этого.

— Сейчас не стоит принимать такое решение. Мы позже все обсудим.

— Когда позже?

— Ты спрашиваешь о точной дате?

Она поджала губы.

— Даже если ты решила, твое тело нуждается в том, чтобы окрепнуть. Если через год ты не передумаешь…

— Через год! — вскрикнула она.

— Ну хорошо — через девять месяцев.

— Я не передумаю, — заявила она, а про себя подумала: «Но ты можешь передумать».

Рауль стоял немного в стороне, когда Лара обнимала мать и сестру и слегка коснулась губами лобика младенца. Тот, кто мог это увидеть, разглядел бы в ее глазах печаль и боль, которые она старалась спрятать весь день.

У Рауля, наблюдавшего за этой сценой, помимо беспомощности было ощущение, будто в живот ему воткнули тупой нож. Неужели родственники ничего не видят? Нет, сестра-близнец и мать, обе, смотрели исключительно на ребенка.

Он не знал, то ли аплодировать, то ли рыдать, когда через минуту Лара уже улыбалась и была снова разудалой сестрой… плача в душе. Умением