— Она приезжает? — спросил Рауль.

— Нет. — Лара избегала его взгляда.

Он насторожился:

— Значит, ты туда поедешь? — Он боялся, что если она уедет, то не вернется.

Жизненная философия Рауля всегда была простой: предусмотреть возможные последствия до того, как что-то произойдет, и действовать соответственно. Это помогло ему выжить после брака, но сейчас впервые у него не было никакого плана.

— Нет. — Ответ Лары прозвучал еле слышно.

— Лара, посмотри на меня.

С тяжелым вздохом она подняла голову, откинув назад волну рыжих волос.

— Не смотри на меня так. Если хочешь знать, то я ей не сказала.

У Рауля завибрировал телефон, и он сунул руку в карман, чтобы отключить вызов.

— Ты ей не сказала?

— Я не говорила ей, что беременна, так что зачем сообщать, что потеряла ребенка, о котором она не знала.

Она скривилась, впившись зубами в нижнюю губу, подняла руку и заложила рыжие пряди за уши. Рауль увидел на запястье пластырь — напоминание о вчерашнем.

Раздражение у него сменилось чем-то средним между испугом и нежностью, когда он увидел, что по бледной гладкой щеке катится слеза.

Лара смахнула слезу и сердито крикнула:

— Не смотри на меня так. Это мое решение, а если ты им расскажешь, я тебя никогда не прощу! — Тяжело дыша, она ткнула в него пальцем. — Я не шучу, Рауль!

— Вижу.

Он улыбается! С его гневом она справилась бы, но что делать с улыбкой? Он что, доволен оттого, что она на него разоралась?

— Лили не сказала мне, кто отец ее ребенка. Выходит, у нее тоже есть секреты. — Лара не смогла скрыть обиды.

Рауль снял пиджак и накинул ей на плечи. Не удержавшись, поцеловал в макушку.

Лара подняла голову и шмыгнула носом. Веки покраснели, зеленые глаза полны слез, губы дрожат.

— Я хочу радоваться за нее. — Она сглотнула слюну. — Но я не очень-то хороший человек. Я все время думаю, почему ребенок будет у нее, а не у меня… почему мой ребенок… — Лара закрыла лицо руками, бормоча: — Я, должно быть, очень плохой человек.

Рауль сопротивлялся порыву обнять ее. Но нужно ли ей это сию секунду?

— Не надо себя жалеть, сага, — прошептал он. — Тебе это не подходит. — Она отняла руки от лица и сердито взглянула на него. — Вот так-то лучше, — одобрил он. — Сожалею, что у тебя с сестрой не очень теплые отношения.

Лара снова шмыгнула носом и взяла себя в руки.

— Я… не знаю, что у нее в голове сейчас, но раньше мы ничего друг от дружки не скрывали. — Она громко чихнула и улыбнулась. Эта трогательная улыбка болью отозвалась у него в сердце. — Зачем тебе это слушать?

Да, правильно, он не хотел это слушать, потому что неприятно ощущать свою вину. Ведь отношения между сестрами ухудшились в основном из-за того, что это он уговорил Лару не обнародовать подлинную причину их брака. Черт! Это все дело его рук! С тех пор как он появился в жизни Лары, он только и делал, что причинял ей душевную боль.

— Если хочешь, я мог бы с ней поговорить.

— Ты! И что ты ей скажешь?

Он молчал, потому что если по-честному, то сам не знал, зачем он это предложил.

Беда Лары в том, что она не дает себе поблажек, никогда не просит о помощи, а еще жутко упряма, и если что-то ей предложишь, то сто процентов за то, что она сделает наоборот.

А как поступал он? Предлагал примирительный секс, когда ей бывало очень плохо? Рауль обозвал себя ублюдком.

Да, она — это сплошная головная боль, прямолинейная, вызывающая, самоуверенная, но… он готов мириться со всем этим, только бы ему удалось убрать загнанное выражение из ее глаз.

— Со мной все будет хорошо. Я просто чувствую слабость.

— Это вполне объяснимо.

— Знаю, что это модно, но я не нуждаюсь в психотерапии.

Она уже отказалась от подобного предложения в больнице. Каким образом разговор о личном, выставление напоказ своих переживаний перед незнакомым человеком поможет кому-либо? Она этого не понимала. Нет, она сделает так, как поступала всегда с болезненными мыслями и чувствами: возведет высокую стену, отгородится этой стеной и будет продолжать жить.