– Но здесь-то всё прозрачно, – не сдавался штабс-капитан. – Я не артиллерист, и то понимаю, как это будет работать. И какой это козырь на полях сражений. И мощность, и дальнобойность!..

– Вот насчет дальнобойности, к примеру, вам могут возразить. Нынешняя артиллерийская наука считает предстоящие войны битвой трёхдюймовок на близком расстоянии. Я случайно оказался в курсе вопроса. Разбирали одно дело, пришлось пообщаться с пушкарями. И это только первое «но», пришедшее в голову мне, неспециалисту. А знатоки столько вопросов накидают, что в них и артиллерист будущего утонет. Я догадываюсь, почему вы стремитесь отдать информацию в военное ведомство – не хотите расставаться с другом. – Он посмотрел на Сосновцева. – Знаете, что Коллегия вцепится в него мёртвой хваткой, а там и до изоляции недалеко. Да, теперь мне многое понятно: почему молчали, бегали, в Москву рвались на свой страх и риск… Хотели схему прямо в рученьки наших пушечных дел мастеров вручить? Зря, господа. Если бы не ваша самодеятельность, был бы жив Коля Скороходов. Проводник в поезде, ни в чём не повинный человек. Не подвергалась бы опасности семья Русланова. Об этом вы подумали?

Друзья молчали. После сказанного авантажное приключение, предпринятое из благородных побуждений, оборачивалось чистой воды авантюрой. В худшем значении этого слова. Да ещё и с человеческими жертвами.

– Ну да что уж теперь… – вздохнул Постышев. – Сделанного не воротишь. Новация пойдёт по инстанции, как тому и положено. И разговора с экспертами вам, Андрей Викторович, не избежать, но временно беседа эта откладывается. И дело вот в чём.

Особист сделал паузу, снял со спиртовки чайничек. Разлил в крохотные чашечки ароматную жидкость.

– Пейте, господа. Не вам одному, Никодим Митрофанович, редкие сорта чая из второй столицы присылают, – хитро прищурился он на Селивёрстова. – Мы тоже не лапотники какие. Итак, для более полного понимания обстановки… Прошлой ночью я получил донесение, что из тюрьмы вывезены, будто бы по распоряжению пристава Чихова, бандиты, участвовавшие в нападении на поезд. Распоряжения такого Чихов не отдавал. Естественно, начали розыск преступников. Трупы нашли под утро, в овраге, на землях Ямской слободы. Поскольку нападение предпринято, в том числе, и на визитёра, то есть на вас, Андрей Павлович, я рапортую о случившемся в Петербург. В ответ Дронов сообщает, что к нам уже выехал ночным поездом опер военной контрразведки, и поднят в ружьё взвод роты специального назначения Главного жандармского управления. Тут филеры докладывают, что особняк в Зелёном переулке пуст. Мы советуемся с Чиховым. Догадаться, что вы отправитесь к Руслановым, было не слишком трудно, но господа, я всё ещё надеялся на ваше благоразумие. Мысли не допускал, что вы подвергнете девушку и её отца опасности!

Борцы за российскую реактивную артиллерию потупились.

– А Пришвин постоянно крутился рядом, предлагал услуги. И, чёрт его дери, опередил-таки нас! После смерти Скороходова у меня на сердце скребли кошки. Пытался Николай в тот день спросить что-то, да я отмахнулся, думал – успеется. Очевидно, узнать хотел Коля, дошло ли я его устное сообщение через унтера. А потом эта история с арестантами. Я поднял старые связи, активизировал законсервированного агента, но данные, что Пришвин играет, и деньги берёт от бандитов, получил слишком поздно. Едва успели на берег Клязьмы, где уже разыгралось форменное сражение. Андрей Павлович, вы дедка помните, что телегой вам выезд перегородил?

– Конечно, я ещё тогда удивился, куда старый подевался?

– А дедок ли это был?

– Ну… – задумался Андрей, – седой, сгорбленный. Лошадёнку свою худую понукал, знаете, как старые люди это делают – неспешно так, будто с усилием…

– А в телеге-то лежали не дрова на зиму, и не сено, а вооружённые бандиты. Не кажется странным?

– Кажется, – согласился Андрей. Теперь и ему показалось, что было в деде что-то не то. Впрочем, может всему виной дар убеждения Постышева? А тот продолжал:

– Личность Фёдора Нужды на сегодняшний день остаётся загадкой. Мышление насквозь криминальное, отличные организаторские способности, удивительная способность к перевоплощению. Никто не берётся достоверно описать его внешность. Да что внешность, даже определить сословие не могут. Один источник убеждён, что он из крестьян, другой клянётся – бывший банковский служащий, третий и вовсе божится, что Фёдор из солдат, службу нёс в гренадерах. Кому верить? Первые громкие дела имёют тринадцатилетнюю давность, но до этого его никто не знал. Ни где родился, ни где крестился. Появился как ниоткуда, и в криминальной среде слывёт фигурой легендарной и загадочной. Сколотил банду и принялся грабить. Да так ловко и умело! Со временем Нужда подельников своих сдаёт полиции. Так или иначе, но все они оказываются кто на каторге, кто на виселице. А кого находят с перерезанным горлом в канаве. Те, что живы остались, про главаря молчат, боятся. Время от времени Нужда пропадает, потом появляется с новой ватагой – и за старое. Поймать его при такой стратегии полиция не может. Какие-нибудь мысли рождаются?

– Он из наших! – оторопело выпалил Сосновцев. – То есть, я хотел сказать – из визитёров!

– Вот, и я так думаю, – согласился Постышев. – И оттого, что бандит до сих пор не попадал в поле зрения нашей комиссии, он вдвойне, втройне, в сто крат опаснее. А вы, Андрей Павлович, последний, кто видел его во плоти. К тому же, вы – визитёр, возможно, вам понять, а главное – узнать его будет легче. Возьмётесь помочь?

– После того, что вы нам рассказали, отказаться было бы полным свинством, – с чувством ответил Сосновцев.

Селивёрстов лишь одобрительно крякнул.