Анарион потихоньку пришёл в себя, и теперь с ужасом смотрел на объекты слежки. Почему-то именно присутствие визитёра и штабс-капитана вгоняло его в ступор, повергало в шок. Чувство было почти мистическим, быть может потому, что и того, и другого он хотел уничтожить, но не смог. И вот теперь несостоявшиеся жертвы явились, словно ангелы мщения – для того, чтобы обвинять.

– Господин Локтев, вы подтверждаете сказанное бывшим унтер-офицером полиции Пришвиным? – проскрежетал Мешанин.

– Я не знаю этого человека и не понимаю, о чём он говорит, – слабым голосом пробормотал Анарион. – Я вольный художник, лояльный подданный Российского императора. Я протестую!

– Я также не понимаю, господа, на каком основании вы вломились в мою контору, – приободрился Де Фриз. – У меня законная торговля, все бумаги в порядке, и я знать не знаю никаких художников, унтер-офицеров, и прочих личностей, не имеющих отношения к шерсти… И уж совсем непонятно, чем моя скромная персона могла заинтересовать такие серьёзные организации как контрразведка и отдел по выявлению визитёров. Я требую консула королевства Нидерландов!

– Будет вам и консул, – усмехнулся Мешанин. – Только боюсь, в реестрах королевства Нидерландов данных на купца Де Фриза не сыщется, либо они не будут соответствовать истине. В то время как в тайных списках германской разведки можно почерпнуть много интересного о некоем Германе Штоссе, действующем шпионе.

– У вас нет доказательств! – пискнул Штосс.

– Есть, господин Де Фриз, есть у нас доказательства, и они будут вам представлены. Что до вас, господин Локтев, – обернулся офицер к художнику, – вы обвиняетесь в похищении подданного Российской империи, покушении на убийство человека, принявшего подданство Российской империи, и сотрудничество с незаконной группировкой, проще говоря, с бандой Фёдора Нужды, уголовного преступника. Свидетели означенных деяний присутствуют тут же и могут подтвердить мои слова, не сходя с места. – Неожиданно поручик прянул к агенту и гаркнул ему в лицо: – Отвечайте немедленно, вы получали от Де Фриза поручения разведывательного характера?! Да или нет! Ну, говорите!

Переход на крик – после монотонного, размеренного зачитывания прегрешений – был столь страшен, что Локтев не выдержал:

– Да! Это он, всё он!.. Никакой он не голландец – фриц, колбасник, германский лазутчик! Приказывал, принуждал, обещал увезти в Германию! Я всё скажу!

Тут дверь распахнулась, сверкнула белозубая улыбка на румяном лице поручика Севастьянова:

– Я вовремя, господа?

Следом за своим командиром в помещение втягивались ладные спецназовцы с карабинами наперевес.

– Как нельзя более кстати, господин поручик, – откликнулся капитан Мешанин. – Забирайте этих субчиков. Более детальный разговор состоится в другом месте.

Под бряцание оружием и стук каблуков арестованных вывели вон.

Кабинет Постышева оказался подстать хозяину – такой же простоватый, без претензий, обставленный на спартанский манер, но одновременно наполненный духом старого сыскаря. Его хитростью, ловкостью, умом – так показалось Сосновцеву. Они с Селивёрстовым сидели на старом продавленном диване, в углу – стол, за столом Пётр Афанасьевич. Высились у стен стеллажи с книгами, вот, пожалуй, и всё. Да, ещё чайная тумбочка – со спиртовкой, чайником и коробочками с сахаром и печеньем.

За окном стояла ночь. В полнакала горела лампа. Постышев был задумчив:

– Что ж, господа, дело о шпионаже будет разбирать соответствующее ведомство. Я уверен, они раскрутят шпионскую сеть фальшивого фламандца. А теперь, Андрей Павлович, проясните мне, дураку старому, за какие такие коврижки гонялась за вами иноразведка? Да не просто гонялась, жизней человеческих не жалела. Это последняя вам возможность исповедоваться, в противном случае едем в Коллегию.

Андрей посмотрел на штабс-капитана, тот согласно прикрыл глаза. Сосновцев достал страницу из журнала, заблаговременно извлечённую из-под подкладки, и положил на стол перед особистом.

– Что сие значит, – спросил Постышев, рассматривая рисунки.

Андрей коротко, но чётко и доступно объяснил суть новации. Показал – вот реактивный снаряд. Все составляющие для его изготовления можно подобрать. Инженеры рассчитают размеры, диаметр сопла, прочие технические тонкости. Вот установка залпового огня такими снарядами, тоже ничего чудесного. Что не написано в статье, специалисты наверняка смогут просчитать сами. Главное, будут знать – такая штука существовала и действовала.

– Это работает? – спросил Постышев.

– Ещё как! – ответил Сосновцев. – Подобные установки, называемые реактивной артиллерией, были чрезвычайно эффективны во время большой войны и наводили ужас на врага. Да и в том времени, откуда появился я, они сохранились, усовершенствовались и считаются мощным оружием.

– Здесь нужны инженеры и учёные, чтобы разобраться детально, что к чему. И те, и другие в Правовой коллегии найдутся.

– Ваше высокоблагородие, – вступился Селивёрстов, – ну неужели мы не можем передать эти знания напрямую военным? Вы же знаете, как Коллегия относится к новациям из будущего. Осторожно, с опаской… Будут проверять и мурыжить информацию годами.

– И правильно сделают, – отрубил Постышев. – Вы тоже немного в курсе, Никодим Митрофанович, накладки уже случались.