– Матвей Скряга свёл с вольным художником, Анарионом Локтевым звать. Сказал, выполнишь поручения этого господина, весь долг тебе спишем. А уже тот повелел – всё, что касается Сосновцева и Селивёрстова должно незамедлительно становиться известным ему. Ты, дескать, часто в полиции толчёшься, приставу помогаешь. Много слышишь, много разумеешь. Так и будь к начальству поближе. Закончим дело, ты меня больше не увидишь.

– То-то, любезный, ты утром ухо вострил, когда мы с Фомой Потаповичем ситуацию обсуждали, – заметил Постышев. – Ловок, шельмец! Я ещё про вылазку нашей парочки не знал, филеры докладывали, мол, окна настежь, и музыка играет. Никодим Митрофанович, что за фокус?

– Да сработал я механизм как-то от безделья, – сконфуженно пробормотал штабс-капитан. – На патефоне пластинку ставит при помощи системы рычагов и пружинных часов. Безделица, чтоб лишний раз в залу не ходить…

– Механизм, безделица… – передразнил Постышев. – Вот и сыграли нам музычку, чуть похоронным маршем всё не обернулось. Будь моя воля, посадил бы вас обоих в камеру, – не на шутку рассердился специальный агент. – Ну да ладно, до вас ещё доберёмся. А вот Мишенька наш – хват. Недаром я тебя за профессионализм ценил. Я ведь Русланова лишь упомянул, в порядке бреда, так сказать. А унтер уже выводы сделал, да безошибочные! И передать умудрился. Это когда в банк отпрашивался?

Пришвин подавленно молчал. Глова его склонилась на грудь, дышал он тяжело, со всхлипом.

– С кем ещё знакомил Локтев? – жестяным голосом спросил Мешанин.

– Ни с кем. Деньги давал Скряга, два раза виделся с Локтевым. Один раз художник упомянул голландского купца. Мы у Троицкого вала повстречались, он и ляпнул, мол, самый жирный гусь тут рядышком обитает, на Безымянной. Из его кармана все денежки и сыплются. Но сам я того купца не видал… – И следом заголосил, давясь слезами: – Ваше высокоблагородие, Пётр Афанасьевич, пощадите! Бес попутал! Всё что знаю – расскажу! К картам, будь они неладны, вовек не притронусь! Отслужу, кровью грех смою – только пощадите!..

Мешанин коротко и жёстко стукнул Пришвина по шее, – всё той же левой, не меняя позы, – а Постышев произнёс ледяным тоном:

– Ты спрашивал, куда ехать? Так на Безымянную, Мишенька, и езжай. Угадывай дом своего голландца. Очень он нас интересует…

Анарион Локтев после перестрелки в лесу не бросился вместе с ватажниками вдогонку за беглецами. Резонно рассудил, что не его это, агента, дело – трястись на тарантасе по кочкам с посвистом и молодецким гиканьем. Вместо этого он быстро спустился к реке, сел в лодку и скоро был на левом берегу. Издали пронаблюдав захват бандитов спецназовцами, шпион отправился в единственное, как он думал, безопасное место. Пока безопасное – к резиденту.

Домик на Безымянной улице ничем не отличался от других похожих строений – одноэтажный, оштукатуренный, без помпезных колонн и прочих архитектурных излишеств, и со скромной вывеской «Торговая контора Де Фриз». Отворил сам минеер. При виде агента брови его полезли на лоб, но в прихожей Штосс смолчал. Зато проводив гостя в свой кабинет, дал волю чувствам.

– Ну как так можно, господин Локтев! Сколько раз говорено, сюда ко мне не приходить. Только если самый крайний случай…

– А сейчас и есть крайний случай, – оборвал его агент. – Такой крайний, что дальше некуда. Акция с похищением визитёра провалилась самым позорным образом. Для начала, эти тупицы, ватажники Нужды, перепутали объекты. Правда, против нас сыграл непредвиденный фактор, отставник с учителем за каким-то рожном вздумали поменяться одеждой. А исполнители имели приказ: брать штатского в плаще. Вот и вышло – притащили на правый берег тело, глядь, а это не тот.

– Что, трудно было описать объект более детально? Дать словесный портрет, например?

– А вы попробуйте, пообщайтесь с этими дуболомами! Раскроить кому-любому башку – это мы за милую душу, а запомнить, как выглядит человек – не в состоянии. В общем, пришлось перестраиваться на ходу. Удалось выманить учителя на правобережье, но тот оказался не прост. Не по воде приплыл, а прилетел по воздуху.

– На дирижабле?! – поразился Штосс.

– Кабы так! Уж военный дирижабль мы бы всяко обнаружили заблаговременно. Нет, как утверждал наблюдатель, оставленный у реки, он спустился на парашюте! При этом ни одного летательного аппарата поблизости не было! Как ему такое удалось, знают только черти в аду…

Анарион с ожесточением снял перчатки, буквально сорвал их с рук, и швырнул на конторку резидента. Тот вздрогнул.

– Но и тогда ещё можно было организовать встречу, всё-таки дозорный опередил учителя, предупредил о его приближении, – продолжил художник. – Всё испортил Космач, второй помощник Нужды после Скряги. Но Матвей обладал хотя бы какими-то мозгами, а у этого кроме гонора и лютой злобы на весь свет ничегошеньки за душой не было. Начал тянуть одеяло на себя, примерять роль командира, хамить… А вы, минеер, знаете – я хамства не терплю! Дошло до того, что этот ублюдок направил на меня револьвер. А учителю только того и надо… В общем, визитёру удалось освободить товарища, и вместе они бросились наутёк. Не буду утомлять вас подробностями, перейду к главному. Ватажники преследовали беглецов, и загнали бы их у моста, но вмешались… как вы думаете, кто? – Агент выдержал эффектную паузу. – Жандармский спецназ! Теперь вам ясно, какого уровня игроки вступили в партию?

– Что вы предлагаете? – спросил побледневший резидент.

– Сматывать удочки! Делать ноги! Тикать, пока хвост не прищемили! Или как вам ещё будет понятнее?

– Это невозможно, я не могу всё бросить и уехать! У меня обязательства перед Кайзером Вильгельмом…