– К дьяволу вашего Кайзера! – вне себя вскричал Локтев. – Вы разве не понимаете – скоро эти ребята будут здесь! И начнут задавать очень неприятные вопросы. Вы даже не обладаете дипломатическим статусом, всего лишь шпион, под крышей торговой конторы. По законам Российской Империи вас повесят, и международное право будет на их стороне!
Агент нервно прошёлся по кабинету.
– Не хотите уезжать, чёрт с вами. Оставайтесь, выполняйте свои обязательства. Только дайте обещанные рекомендательные письма, и я ближайшим поездом отправлюсь в Москву. А оттуда без промедления – в Берлин.
Он подошёл к окну, слегка отодвинул занавеску, обозревая улицу. Картина, открывшаяся взору Локтева, не на шутку испугала его. По проезжей части катил большой чёрный автомобиль, катил медленно, будто седоки высматривали что-то, разыскивали определённый дом. Но ещё хуже было то, что Анарион, пользуясь своим отличным зрением, легко определил личность водителя. Это был унтер-офицер полиции Пришвин, его
Вот машина затормозила и остановилась. Аккурат напротив конторы Де Фриза. Из салона выбрался грузный господин в видавшей виды визитке, осмотрелся безразличным взглядом, и махнул рукой. Тут же в поле зрения возник конный городовой. Господин что-то сказал ему, помахав перед конской мордой зажатым в кулаке предметом. Жетон! Он показывает жетон, догадался Локтев. Городовой тут же пришпорил коня и поскакал вдоль улицы, господин же неспешно направился в противоположном направлении. Увиденного было достаточно.
– Кажется, мы опоздали, герр оберст. Не знаю, как будете выпутываться вы, а мне необходимо немедленно скрыться. Имейте в виду, вы должны передать мне документы и рекомендации. Если не вы, то ваши помощники. Я знаю, у вас тут целая сеть! Если попаду в лапы контрразведки, ни минуты молчать не буду. Выложу про вашу деятельность всё, что знаю. Прощайте.
С этими словами Анарион бросился к чёрному ходу, расположение которого было ему хорошо известно. Проскочив кладовку, заваленную тюками шерсти, он ухватился уже за дверную ручку, намереваясь распахнуть её рывком, но та неожиданно легко подалась, будто некто толкнул створку снаружи. А в следующий миг зубодробительный удар опрокинул вольного художника на тюки с первоклассной английской шерстью, и свет для него померк.
Резидент проводил бывшего агента ненавидящим взглядом. «Шайзе, с кем приходится работать! – подумал он. – Беги, унтерменш, будет тебе и рекомендация под ребро, и документ на местное кладбище. В ближайшее время!» Но мысли его прервал стук открываемой входной двери.
Они входили по одному. Подтянутый, худощавый офицер в жандармском мундире, с аккуратно расчёсанными на пробор пепельного цвета волосами, и такими же, будто золой присыпанными глазами. Полицейский унтер со знакомой мордой – Пришвин! наймит окаянного живописца! – с идиотской улыбочкой на губах. Следом – плечистый молодец с редкими здесь – щёточкой – усами и твёрдым взглядом серых глаз. И наконец, господин с круглыми как у совы глазами и пушистыми бакенбардами, державший спину так, словно аршин проглотил.
Бакенбарды у последнего визитёра смешно топорщились и развевались, вот только Герману Штоссу было не до смеха. Догадывался он, чем для него может закончиться подобный визит. Однако посмотрел на гостей надменно, мол, я вас не звал, с чем пожаловали?
– Господин Де Фриз? – благожелательно спросил офицер.
– С кем имею честь? – процедил «купец».
– Оперативный сотрудник Главного управления военной контрразведки Генштаба капитан Мешанин. Эти господа со мной. Однако, как я посмотрю, здесь кое-кого не хватает…
– Кого же? – любезно осведомился Де Фриз. – Больше здесь никого нет.
– Думаю, вы ошибаетесь, – скупо обозначил улыбку капитан.
Тут дверь, ведущая в кладовку, распахнулась, и вошёл грузный господин невысокого роста, в простой визитке и котелке. Единственное, что бросалось в глаза, это шикарные, расчёсанные бакенбарды вразлёт. Но не эта мужская гордость приковала взор Де Фриза. На вытянутой руке, словно тряпичную куклу, господин тащил художника, не испытывая при этом, судя по всему, ни малейшего затруднения. Голова агента болталась из стороны в сторону, ноги волочились по полу, время от времени он нечленораздельно мычал.
– Экий шельмец, убежать хотел! – простодушно заявил господин. – Уйти, значит, не попрощавшись. Еле на выходе перехватил. Ваш, господин Де Фриз?
– Э-э-э…
– Что смутились, господин купец? Не знаете этого человека? Так, может, он вор? За шерстью повадился, негодник. Да нет же, это человек творческий, сразу видно. Художник, быть может, или музыкант. Имя не напомните?
– Однако вы незнакомы, – озаботился Мешанин. – Позвольте представить, Постышев Пётр Афанасьевич, специальный агент Особой комиссии при Губернском жандармском управлении. Вот какие гости к вам сегодня, господин Де Фриз.
– Мишенька, голубь мой, а знаком ли тебе сей господин? – проворковал Постышев. – И если да, то при каких обстоятельствах познакомились?
Пришвин застыл в углу. Казалось, будь это возможно, он вжался бы в стену, растворился в побелке. Но особист не отставал: «Ну, говори, голубь. Да как на духу». И унтера прорвало: захлёбываясь, искательно заглядывая в глаза то Постышеву, то Мешанину, повторил всё в присутствии шпионов. И про долги, и про вербовку его художником, и про задание следить за Сосновцевым с Селивёрстовым.
