Легкий стук прервал безумные мысли, не дававшие ей покоя.

– Войдите.

В комнату зашел мужчина. Здесь больше не царили тени. Джулия знала эти черты. Сильную квадратную челюсть, острый нос, карие глаза, русые волосы.

– Торри сказала, что ты не просила принести завтрак. Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

Грубый тембр его голоса.

– Я собиралась позавтракать попозже.

Он сделал шаг навстречу к ней:

– Ты не заболела?

Глубокая борозда на лбу, беспокойство в глазах. Она знала эти черты так же, как свои собственные. Она изучила его настолько хорошо, как и саму себя. Хотя они оба признали, что изменились во время разлуки, их суть осталась нетронутой. Однако что-то заставляло мужа избегать ее, и это не имело ничего общего с горем от смерти Эдварда. Может быть, чувство вины за непристойное поведение? С глаз долой, из сердца вон и все такое.

– Ты практиковался, пока был в разъездах?

Его брови изогнулись, а борозда на лбу стала еще глубже.

– Прости, я не понимаю.

Ужаснувшись своим подозрениям, она с трудом сглотнула и ответила:

– Ты целовал других женщин, пока путешествовал? Я знаю, что мы долго не предавались утехам и что у мужчин есть потребности…

– Джулия… – Он встал перед ней на колени и взял ее за руку, прежде чем оставшиеся отвратительные слова сорвались с ее губ. В такой же позе он сделал ей предложение. – Твой муж никогда бы не изменил тебе.

– Ты – мой муж. Почему ты говоришь о себе в третьем лице?

– Я просто имел в виду, что мужчина, которому посчастливилось бы стать твоим мужем, обожал бы тебя и никогда не предал бы. Любой мужчина. Включая меня. – Он сжал ее руку и спросил: – Почему ты думаешь, что я целовался с другими женщинами?

Джулия посмотрела на его сильные руки, потемневшие за недели, проведенные под палящим солнцем, на рельефно выделяющиеся вены и мышцы.

– Поцелуи прошлой ночью напомнили мне…

Воспоминания были ошибочными. Она это знала. Воспоминания о ее родителях стали неясными. Этот поцелуй в саду хоть и отличался от вчерашних поцелуев, но в них было что-то похожее.

– …о голоде.

– Мы были в разлуке какое-то время. На мой взгляд, этого следовало ожидать.

– Но накануне…

– Я был охвачен горем.

Альберт провел рукой по лицу Джулии и поднял ее подбородок, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Клянусь тебе, Джулия, я не целовал и не делил постель ни с одной женщиной, пока мы были в отъезде.

Она заглянула в его выразительные глаза и не увидела ничего, кроме искренности и правды.

– Я чувствую себя такой дурой.

– Не стоит. Ты всегда должна делиться со мной своими переживаниями. А я должен успокаивать тебя.

Рассмеявшись, она прижала кончики пальцев ко лбу и ответила:

– Не знаю, о чем я думала.

Альберт взял ее за тонкие запястья, наклонился и прижался к губам.

– Я буду стараться лучше сдерживать свою страсть.

– Нет, не надо!

Глаза мужа расширились от удивления. Джулия покраснела. Какая же она наглая!

– Мне нравится твоя страсть. Она сильнее, чем раньше… Возможно, разлука только усиливает любовь.

– Кажется, да. А теперь ты должна позавтракать.

Поднявшись, он подошел к двери, остановился на пороге и оглянулся.

– Ничто не остается неизменным, Джулия, как бы мы ни желали этого.

Затем он ушел, заставив ее задуматься над смыслом сказанного.

Поцелуи выдадут его. Изучая содержимое комода в кабинете брата в поисках завещания, Эдвард мысленно прокручивал в голове утренний диалог,