– Я ценю твое предложение, но сам позабочусь обо всем.

– А как насчет его резиденции в Лондоне? Я подозреваю, что ты захочешь вывезти его вещи оттуда как можно скорее.

– Я не вижу необходимости спешить.

– Но ты тратишь деньги на аренду места, в котором больше не нуждаешься.

– Я могу себе это позволить, – сказал он слишком резко и продолжил уже более мягко: – Я не хочу оставлять тебя одну, пока не родится ребенок. А ты, естественно, не сможешь отправиться в Лондон.

– Ты можешь послать туда слуг, и они соберут вещи Эдварда…

– Нет!

Лондонская резиденция была все еще нужна ему, потому как Джулия с ребенком должны были остаться в поместье.

– Этот вопрос может подождать. Я закончил с ужином, а теперь извини меня…

Она попыталась остановить его, но несказанные слова застряли в горле.

– Прости, я не хотела давить на тебя. Я знаю, что когда ты будешь разбирать его вещи, то поймешь, что он действительно ушел. Ты позаботишься обо всем, когда будешь готов.

– Я думаю, это случится не раньше, чем мы отправимся на лондонский сезон.

Она кивнула и мягко улыбнулась. Почему она была настолько понимающей?

– Я собираюсь в библиотеку, чтобы насладиться послеобеденными напитками.

– Я пойду с тобой.

Он не хотел, чтобы Джулия шла с ним. Ему требовалось время, чтобы восстановить равновесие.

– Но ты не пьешь.

– Я знаю, что после обеда ты любишь проводить время в размышлениях. Я просто почитаю. – Она нежно сжала его руку и отпустила. – Я провела слишком много ночей без тебя. Обещаю, что не буду мешать.

Как она могла не мешать ему, если сидела в кресле напротив? Эдварду пришлось налить себе в два раза меньше скотча. Она что, читает «Грозовой перевал»? Глядя на пламя, он вдыхал аромат роз, исходивший от нее, и слушал ее тихое дыхание. Он чувствовал ее присутствие так, словно она сидела у него на коленях. Она вряд ли смогла бы читать, если бы действительно сидела у него на коленях. Он впился бы в ее губы, его руки скользили бы по ее спине и плечам. Он расстегнул бы ее платье, раздел ее до…

– Я думаю, ты должен записывать свои воспоминания.

С ужасом, что его странные мысли можно прочесть по лицу, Эдвард повернулся к Джулии и с облегчением обнаружил, что она смотрит на него с невероятной безмятежностью. Ее лицо не выражало никаких подозрений.

– Прости…

– Ты сказал сегодня, что со смертью родителей вы потеряли часть историй. Пока твои воспоминания об Эдварде еще свежи, ты должен записать их для своих потомков. Иначе как еще они узнают о нем?

– Я не уверен, что им следует знать о нем.

– Я понимаю, что он был бездельником, но по его рассказам можно было понять, что он ведет увлекательную жизнь.

– Он их приукрашал.

– Ты говоришь так, словно это плохо.

– Второе значение слова «приукрашать» – это лгать.

Она положила книгу на колени и сказала:

– Все истории – это ложь, но в них всегда есть доля правды.

– Я думал, ты последний человек, который станет защищать Эдварда.

Она выгнала его из лондонской резиденции семьи, черт подери. Именно по этой причине у него была собственная резиденция в Лондоне. Хотя он должен был признать, что Джулия сделала ему одолжение, потому что ему нравилось иметь свой собственный уголок, где можно делать все, что заблагорассудится.

– Я не защищаю его, я просто считаю, что твой сын должен знать о нем. Тебе следует записать все свои воспоминания, пока они еще свежи в памяти. Со временем они станут не такими ясными, хотя нам не хочется в это верить. Бывают моменты, когда я едва могу вспомнить, как выглядели мои родители.

– Возможно, ты права. Я должен записать свои воспоминания. Ты тоже можешь записать свои. Например, описать, что случилось той ночью в саду.

Джулия моргнула, но выдержала его прямой взгляд.

– Я говорила тебе. Мы обсуждали поездку Эдварда. – И, чуть склонив голову, спросила: – А что, по-твоему, случилось между нами?