потухшими. Маленькие дети без привязи шли рядом со своими мамами, а один раз Макс с крайним удивлением заметил крохотную сморщенную головку, выглядывавшую из сумки, – эти человекообразные существа тоже были сумчатыми.
Макс с трудом сдержал тошноту и, когда процессия исчезла из виду, повернулся к Элли.
– Господи!
– Макс, – хрипло сказала Элли, – как ты думаешь, мы уже умерли и претерпеваем воздаяние за свои грехи?
– Чего? Не говори глупостей, и без того все достаточно паршиво.
– Да я серьезно. Это же прямо какая-то сцена из Дантова «Ада».
Макс все время сглатывал комки, стоявшие в горле, и был далек от хорошего расположения духа.
– Знаешь, если уж тебе так хочется, можешь считать себя мертвой. Но я лично – живой и намерен им остаться. Эти твари – не люди, пусть все это так тебя не расстраивает.
– Но это же и вправду были люди. Мужчины, женщины и дети.
– Нет, не были. Иметь форму вроде нашей – еще не значит быть человеком. Быть человеком – это нечто совершенно другое. – Он нахмурился. – Вполне возможно, что «людьми» являются как раз кентавры.
– Да не может…
– А ты не будь так уж уверена. Они, похоже, всем здесь заправляют.
Спор был прерван приходом еще одного кентавра. Уже почти совсем стемнело, и Макс с Элли не заметили его, пока он не вышел на поляну. За ним следовали трое – Макс решил называть их «людьми», хотя делать это было неприятно, – следовали трое «людей». Они были без привязи. У всех троих была поклажа. Кентавр что-то сказал им, они разложили принесенное.
Один из троих поставил между Максом и Элли большую глиняную миску, наполненную водой. Это был первый артефакт, увиденный на этой планете кем-либо из людей. Миска не говорила о высоком уровне технической культуры. Грубая по форме, она очевиднейшим образом не была знакома с гончарным кругом; налить воду в нее было можно, но ничего интересного она из себя не представляла. Второй носильщик сбросил рядом с миской две охапки мелких фруктов. Пара плодов шлепнулась в миску, выуживать их оттуда он не стал.
Максу пришлось долго приглядываться, пока он разобрал, что принес третий раб. Выглядело это так, словно к каждой из его рук было привязано по три больших яйцеобразных мяча. Присмотревшись, Макс понял, что это животные размером с опоссумов, которых он нес за хвосты. «Человек» обошел поляну, иногда останавливаясь и поднимая одного из животных к низко висящей ветке. Когда он закончил, поляна была окружена шестью мелкими существами, висящими на хвостах. Кентавр прошел по кругу вслед за рабом; Макс видел, как он погладил каждое из животных и нажал на какую-то точку вблизи его шеи. И каждый раз все тело мелкой твари начинало светиться серебристым светом, подобным свечению светляка.
Теперь поляна была освещена ровным, мягким светом. «Достаточно ярко, – подумал Макс, – чтобы читать крупный шрифт». Один из пузырей беззвучно проплыл между деревьями и прицепился прямо над ними к ветке на высоте футов в тридцать; похоже, он устроился здесь на всю ночь.
Кентавр подошел к Максу и, вопросительно пофыркав, толкнул его копытом. Макс старательно вслушался, а потом попытался повторить звуки. Кентавр ответил, и Макс снова повторил. Этот бессмысленный разговор продолжался еще некоторое время, после чего кентавр удалился, сопровождаемый членами своей свиты.
Элли поежилась.
– Ох! – воскликнула она. – Хорошо, что они убрались. Кентавров я еще могу как-то выдержать, но эти самые «люди»… жуть!
Он разделял ее отвращение. С близкого расстояния эти существа меньше походили на людей, их волосяной покров начинался там, где полагалось бы находиться бровям. Черепа у них были такими низкими и плоскими, что кончики ушей торчали выше макушек. Но не это произвело на Макса самое сильное впечатление. Когда кентавр заговорил с Максом, тот впервые сумел хорошенько рассмотреть внутренность его рта. Эти зубы ни в коем случае не предназначались для пережевывания зерна или травы, они больше походили на клыки тигра – или акулы.
Он решил не говорить об этом Элли.
– Слушай, а это был не тот кентавр, который командовал стадом, когда нас поймали?
– Откуда я знаю? Они все одинаковые.
– Да совсем они не одинаковые, не больше чем одинаковы две лошади.
– Лошади все выглядят одинаково.
– Но… – Он смолк, ошарашенный городской точкой зрения, спорить с которой было бесполезно. – Я лично думаю – это тот самый.
– Не вижу, какое это имеет значение.
– Может и иметь. Я же пробую научиться их языку.
– Слышала я, как ты издавал эти жуткие звуки. И как это у тебя получается?
– Очень просто, просто запоминаешь, на что похож звук, а потом его воспроизводишь. – Макс закинул голову и издал жалкий визг.
– А
