24 марта 1953 года
Лертон Блассингэйм – Роберту Э. Хайнлайну
В издательстве хотят внести несколько маленьких исправлений в роман и надеются, что Вы не откажетесь их сделать. Они только в первой и последней главах. Далглиш считает, что отчим в первой главе похож на шаблонного злодея из дешевого ужастика, потому что врывается к мальчику и хочет избить его в первую же ночь после женитьбы на его матери…
Что касается последней главы, то она думает, что некоторые из их читателей не смогут полностью понять все, о чем Вы так бегло рассказываете в сцене возвращения героя на ферму. Сколько времени – земного времени – прошло? Кроме того, она хочет немного усилить тему штрафов – или любым иным способом заставить героя понести наказание за то, что он начинает свою карьеру как лжец. Здесь может помочь – если власть имущие оставят героя в должности астрографера (SIC!)… за то, что у него есть моральный стержень, побудивший его признать свою ошибку и с тех пор действовать во всех обстоятельствах как настоящий мужчина.
Они несерьезны, и я надеюсь, что Вы не откажетесь их сделать.
Разумеется, Хайнлайн вовсе не считал, что эти исправления несерьезны. То, что было бы правильным для романа объемом с «Гекльберри Финна», по его мнению, было совершенно неприемлемо для детской книги 50-х годов с лимитом в 70 000 слов. Он считал, что это снизит темп и добавит 15–20 тысяч слов к объему. А во-вторых, образ отчима был списан с реального прототипа из жизни (единственный в романе).
За три года до этого, когда Хайнлайн строил в Колорадо-Спрингс дом своей мечты, он вдрызг разругался с подрядчиком Альбертом Л. Монтгомери и даже подал на него в суд. Подрядчик в ответ пообещал его убить. Монтгомери был крут и скор на кулачную расправу, а кроме того, был заядлым браконьером и постоянно имел при себе пистолет. Так что Хайнлайн тоже повесил на бедро пистолет и несколько месяцев носил его напоказ.
25 марта 1953 года
Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму
Теперь об изменениях, которые хочет мисс Далглиш: я думаю, что необходимо, чтобы [она. – С. Г.] написала непосредственно мне и подробно объяснила, каких изменений она хочет и почему и, в частности, что она хочет сделать для достижения этих изменений. Навскидку она, конечно, многого не просит, но, исходя из того, что Вы мне передали, я не уверен, что правки являются необходимыми или желательными.
…Я не говорю, что не буду делать это исправление, на самом деле я хочу сказать, что мне нужны чертовски убедительные аргументы… По- моему, эти изменения сильно ударят по драматургическому хронометражу истории. То, что я сейчас сделал на шести страницах, после предложенных правок расползется на несколько глав, вместо быстрого вступления получится очень медленное, и, в частности (что я больше всего ненавижу), изменится характер кризиса, который происходит в жизни мальчика. Вместо драматической ситуации, когда резко, в течение нескольких минут, у него из-под ног уходит почва, он окажется в положении, когда на него все сильнее и сильнее будет давить неприятная ситуация.
…Предложенные для концовки исправления будет не сложно сделать, последняя глава, как я и писал, разумеется, открыта для критики. Но (как обычно!) у меня есть замечание. Эта финальная глава коротка, потому что история на самом деле заканчивается чуть раньше, т. е. развитие персонажа уже завершилось.
Реальная же проблема заключается в том, что герой сам должен решить, есть ли моральное оправдание у человека, когда он пытается обойти изначально несправедливую ситуацию. Я немного раскрыл эту проблему в разговорах с доктором Хендриксом и с м-ром Вальтером.
На мой взгляд, это почти неразрешимая проблема… Был бы Макс морально оправдан, если бы стал обслуживать космических торговцев? Я не знаю, я действительно не знаю, но мои симпатии на стороне Макса.
И в любом случае я не очень люблю раздавать детям готовые ответы.
Это совершенно замечательные слова. Хайнлайн, при всей своей педантичности и дидактичности, не желает давать детям готовые ответы. Паренек из Библейского Пояса вырос и увидел, что детская литература не задает вопросов, а давит читателей своими затертыми от употребления решениями. Степень свободы, которую Боб оставлял своим читателям, была, если вдуматься, не слишком велика, но его маленькие бунтари уходили в свободное плавание по людскому морю, сами принимали решения и сами несли на себе тяжесть их последствий.
Макс Джонс – один из первых героев Хайнлайна, который не мчался по жизни по воле обстоятельств, как Дон Харви или Кастор с Поллуксом. Макс сам выбрал и выстроил свою судьбу, проложив тем самым дорогу Торби Баслиму, урожденному Тору Брэдли Рудбеку, из романа «Гражданин Галактики».
Время для звезд: портрет первопроходцаДесятый, юбилейный роман Хайнлайна в ювенильной серии издательства «Scribner’s» начинался непросто: бестемье, фальстарт, затем, внезапно, попытка вывести текст на новый уровень… Но я, пожалуй, начну с одного письма. Дело было в 1955 году, Европа с трудом приходила в себя после войны, брат Хайнлайна служил в оккупационных войсках, поддерживая мир в окрестностях Гейдельберга, – где-то внутри этой карусели фактов и событий кроются истоки «Времени для звезд».
Европейский вояж16 июля 1955 года
Роберт Э. Хайнлайн – Лертону Блассингэйму
Как жизнь? Что до меня, то я немного запутался. В эту поездку я посетил десяток стран, использовал девять языков и тринадцать видов
