они казались торчащими в разные стороны тонкими бумажными полосками. Лида сразу поняла, что это и есть та самая «белокурая бестия», о которой твердил охранник. Глаза девушки походили на вмерзшие в воду серебряные монеты.
Вечница с ногами забралась на изящную стеганую кушетку, сжалась, словно пружина, и, казалось, вибрировала всем телом от волнения или ненависти. Рядом с ней на ковре устроился парень, красивый, как греческий бог, темноволосый и синеглазый. Его откинутая голова покоилась на коленях девушки, рука твердо сжимала подрагивающую руку вечницы, а взгляд из-под густых черных ресниц был нарочито нейтрален и мог выражать что угодно. Но Лиде некогда было раздумывать над значениями чужих взглядов. Она торопилась отыскать глазами того, кого Дора с придыханием назвала Хозяином.
Это ей удалось. В простенке у окна в высоком кресле расположился тот, кому едва ли можно было дать восемнадцать лет. Без сомнения, он был молод и хорош собой. Лицо поражало прежде всего точеной правильностью черт. Идеально прямой тонкий нос, высокие скулы, нежный, почти женственный овал лица, матово смуглая кожа. Глаза – словно черные маслины в глицерине. На плечи спадали крупные кудри иссиня-черных волос. Лиду посетило чувство, что этого типа она прежде видела.
«Да всякие там Рембрандты с Бройлями передрались бы за возможность нарисовать этакого красавца».
Впрочем, сейчас у нее не было времени перебирать в уме сокровища музеев мира.
И все-таки что-то древнее, ветхое неумолимо проступало в этом человеке, словно запах старости сквозь духи и благовония. Низкий вибрирующий голос, прозвучав сквозь почти недвижные губы, заставил девушку содрогнуться:
– Здравствуй, Лидия.
– Здрасте, – бормотнула она в ответ, изо всех сил стараясь сохранять независимый и отважный вид.
– А ты разочаровала нас, девочка. Мы ждали от тебя большего.
– И не собиралась вас очаровывать, – вздернула подбородок, но в душе ощутила себя уязвленной Лида.
– Гордая девушка, – усмехнулся этот полуюноша полу-старик. – Вся в своего отца.
– Не имела счастья познакомиться с ним!
Притихшая было аудитория взорвалась смешками и репликами на всех языках мира. Не понимая такой реакции, Лида упорно сверлила взглядом гобелен над диваном: хрупкая лошадка, встав на дыбы, защищает жеребенка от огромного льва.
– Возможно, это поправимо, – выждав, когда все стихнет, усмехнулся мужчина. – Вот только отцы, как правило, любят талантливых и сильных духом отпрысков. Нужно весьма постараться, чтобы стать интересной своему папочке, детка.
– Спасибо, но мне это не нужно.
Изнутри ее распирал миллион вопросов, приходилось изо всех сил сжимать губы, чтобы не дать им вырваться наружу. Никто никогда не говорил с Лидой об ее отце больше трех секунд подряд. Это наверняка была ловушка. Или…
Лида вдруг вспомнила, где видела прежде это странное лицо, древнее и юное одновременно. И музеи мира оказались тут ни при чем. Просто однажды в детстве, листая со скуки мамин альбом, она надолго застряла взглядом на одной из фотографий. Там было запечатлено человек десять совсем юных парней и девушек, и мама среди них. Под фотографией стояла подпись: «Первый день рождения нашей группы».
А еще там был этот человек, стоял на заднем плане, на голову возвышаясь над всеми прочими, холодно улыбался в пустоту накрепко сжатыми губами.
«Какой красивый дядечка! Он учился с тобой в институте?» – спросила она тогда у матери.
«Нет. – Вера, возясь с принесенными домой рабочими документами, даже не подняла головы, угадав каким-то чудом, о ком Лида спрашивает. – Это вообще абсолютно пришлый товарищ».
«Как это, мам?»
«Очень просто. Присоседился к нам, пока мы из кафешки шли на квартиру к нашей старосте, чтобы продолжить праздник».
«И вы приняли?»
«Лида, честно сказать, мы в тот момент и бенгальского тигра с удовольствием приняли бы в нашу теплую компанию».
«А где он теперь?»
«Вот смешная, откуда мне знать. Я и про своих бывших однокурсников абсолютно ничего не знаю. Было – и прошло».
Лида тяжело вздохнула и спросила:
– Так это вы – мой отец, что ли?
Мужчина скривился, словно от внезапного приступа зубной боли:
– О-о, прошу тебя! К чему этот бессмысленный вопрос? Я из тех отцов, кто сам выбирает себе детей. Все они, – человек медленно обвел рукой зал, – были однажды избраны мной и стали моей семьей, самой дружной и надежной из тех, что случаются в этом грешном мире. И у тебя есть шанс войти в нее. Но пока этого не случилось, ты можешь называть меня господин Креон. Или – Хозяин, как предпочитает большинство из присутствующих.
Лида тут же решила, что скорее откусит себе язык, чем воспользуется хоть одним из предложенных вариантов.
– Так что, маленькая храбрая девушка по имени Вера даже не попыталась свить в твоей юной головке образ идеального отца? – ухмыльнулся Креон. – Я
