– Так, доставай свою сигналку. Хватит, нагулялись.
– С чего это вдруг? – попятился от него Феликс. Тонкие губы неприятно искривились, приоткрывая мелкие зубы, и Лиде показалось, что он сейчас зарычит от злости. – Пацан же нашелся.
– А с того, что у нас тут двое в состоянии шока. – Ревунов указал сперва на Маришку, баюкающую поврежденную ногу, и Вовчика, который с озабоченным видом ощупывал без конца свою шею.
– И один из них – предатель, – процедила Венера с пылающими щеками и злющими глазами.
Лида смерила ее тревожным и в то же время оценивающим взглядом. Девица выглядела не слишком измученной, и ей вполне уже могло исполниться восемнадцать. Когда-то…
– Вот именно, что только один. И то не факт. В общем, не о чем тут разговаривать. Давай, друг, пали.
Феликс не двигался с места, вертел головой, изучающе поглядывал на ребят. Но никто не встал на его сторону. Венера и Полина выглядели здорово огорченными, но помалкивали. Младшим и вовсе ни до чего не было дела.
Парень неловко полез в карман, достал ракетницу, выбросил руку вверх и нажал на спусковой крючок. И – ничего не произошло. Феликс нажал еще пару раз, потом повертел в руках, чем-то пощелкал. И произнес нарочито равнодушным тоном:
– Патрона-то нет.
– Как нет? Что за ерунда?
Ревунов шагнул вперед, вырвал ракетницу, осмотрел. Потом спросил у Феликса почти ласково:
– Ну, и куда ты патрончик задевал?
– Я?!
– Ну а кто же? Ты нес эту штуку в кармане, мог много раз выкинуть патрон или просто припрятать. Тебе же так хочется попасть в замок!
– Не трогал я патрон, – буркнул парень.
– Ладно, хорошо, тогда я даю красный сигнал «Предатель обезврежен». Не обнаружат предателя – поймут, что у нас проблемы. Или просто дисквалифицируют.
Ревунов вытащил свою ракетницу, но для начала заглянул в затвор. Лида почему-то еще прежде его слов догадалась, каков будет результат.
– Пусто, – ухмыляясь, объявил Ревунов. – Похоже, над нами просто прикололись. Или кто-то тупо схалтурил.
Феликс что-то пробурчал себе под нос. Лиде показалось, что он сильно приободрился. Наверно, все еще надеялся добраться до цели.
– Ладно, тогда поступим иначе, – объявил Сашка. – Все за мной.
И зашагал по тропе назад. Лида, машинально последовав за ним, через пару шагов схватила одноклассника за плечо, призывая остановиться: никто, кроме Вовы, с места не тронулся. Даже Полина.
– Что? – обернулся Ревунов. – Тут решили заночевать?
– А ты с чего так раскомандовался? – звенящим от злости голосом спросила Венера. – Если хочешь топать назад, то это без нас. Тут до замка явно ближе.
Саша отчетливо скрипнул зубами, но тут же взял себя в руки и очень спокойно проговорил:
– Да никуда не назад. Там полянка есть более-менее сухая, можно развести костер, отдохнуть нормально. Вещи вот ее просушить. – Он ткнул в сторону дрожащей и клацающей зубами Маришки.
– Ага, костер, – недоверчиво хмыкнула Венера. – Не горит же ничего!
– Будь спок, – расплылся в улыбке Сашка. – У меня загорится.
И, не оглядываясь, продолжил путь. Теперь уж все довольно бодро потянулись за ним следом. Наверно, об отдыхе у костра мечтал каждый.
– Есть план? – спросила Лида, догнав Сашу.
– А то. Кто-то же шныряет поблизости. Когда увидят, что мы не трогаемся с места, должны вмешаться. Ну или разыграем сцену «Побег дезертира». Кто-то отойдет от группы на двести метров – и все, гейм овер. Еще можем вообще все дружно сойти с маршрута…
– А почему думаешь, что кто-то присматривает за нами? Юля с Полинкой могли ошибиться, в лесу с непривычки много чего чудится.
– Я в курсе. Но что с пацаном-то случилось? Допустим, хлобыстнула его по шее ветка или шишка сверху спикировала. Но потом его ведь кто-то поднял, отнес на сухое место, осмотрел. Убедился, что все обошлось, и дал шанс продолжить игру.
– А если он и есть так называемый предатель? И сам все разыграл? Шея у него в порядке…
– Нет никакого предателя, – кисло отозвался Саша. – Как нет и патронов, чтобы отчитаться об его разоблачении. Другое тут что-то. Но мы это вряд ли узнаем.
– Не жалко прерывать игру?
– Жалко, – легко признал Ревунов. – Очень. Замок и всякие фениксы-шмениксы мне по барабану, но маршрут я хотел пройти до конца. И прошел бы, будь я один. Но малышней не стану рисковать. А тебе как?
