— О, Боже, я даже не сказала, что люблю его! Сильван, пожалуйста, прошу, я должна вернуться.

— Боюсь, уже слишком поздно. — Сильван кивнул в сторону охранников, которые уводили Брайда. — Нам нужно выбираться отсюда, Оливия. У Скраджей извращенная своего рода честь, но я бы не хотел ей доверять… Если я не смогу вернуть тебя на Землю, жертва Брада будет напрасной.

— Хорошо. — Лив вытерла глаза рукавом рубашки Брайда, вдыхая его мягкий, пряный аромат и стараясь снова не расплакаться. — Но я не вернусь на Землю.

Сильван поднял брови.

— Да ну? И куда ты надумала отправиться?

— Вернусь с тобой на корабль.

— Но ты не можешь…

— Я могу, и я сделаю это. — Брайд уже ушел, его широкие спина и плечи исчезли в мраке корабля Стражей. Лив отвела взгляд от того места, где он находился, и посмотрела на Сильвана. — Я слышала, они сказали Крик - крак что-то там…

— Крик-ка-ре.

— Как скажешь. В любом случае, это длится всего три дня, а потом Брайд прилетит домой. И когда он вернется, я встречу его.

— Оливия… — Голос Сильвана был тихим и мягким. — То, что вернется, будет выглядеть Брайдом, но на самом деле это будет не он. Это будет оболочка, пустая… сломленная.

— Если он будет сломлен, тогда я восстановлю его. — Лив скрестила руки на груди и посмотрела на него.

— Ты не сможешь. — Обычно бесстрастные голубые глаза Сильвана были грустными, он направил корабль к воздушному шлюзу. — Никто не сможет.

— По крайней мере, я должна попробовать! — воскликнула Лив. — Послушай, Сильван, я была полной идиоткой, мне потребовалось пережить… это копание в голове, чтобы увидеть правду. Я прикрывалась своей семьей и карьерой… как щитом… потому что боялась. — Лив посмотрела на свои руки, только пальцы были видны из-под длинных рукавов красной форменной рубашки. — Я… я люблю Брайда и думаю, что уже давно. Я просто не признавалась себе в этом, пока…

Лив покачала головой, не в силах произнести то, о чем они оба, несомненно, думали: пока не стало слишком поздно. Но поздно быть не может. «Я не позволю этому случиться» — решительно сказала себе Лив, сжав руки в кулаки. Он до этого продержался шесть месяцев. Он сможет выдержать эти три дня без проблем. «Только на этот раз у него не будет никаких щитов».

Лив не могла представить это. Только от одной мысли ее кожа покрылась мурашками. «И он сделал это ради меня. Брайд сейчас подвергается этому, потому что любит меня. Хотя он и не подозревает, что я люблю его». Ей снова захотелось плакать, но она подавила это желание. Она будет сильной как Брайд, выдержит, дождется его, и в конечном итоге они снова будут вместе. Она всем своим сердцем в это верила.

«Я должна верить в это. Если я этого не сделаю, то сойду с ума».

Лив посмотрела в мрачные просторы космоса, когда Сильван завел двигатель, чтобы направиться обратно к кораблю Киндредов. Она переживет эти три дня без Брайда и, когда он вернется, соберет его по кусочкам воедино. Чего бы это ни стоило, она поможет ему.

— Твоя женщина в пути, и в безопасссносссти. — У Всеотца глаза горели словно угли, наполненные зловещим голодом, который Брайд видел раньше.

— Да.

Брайд приподнял подбородок, отказываясь смотреть в сторону. Меньше месяца до этого, он поклялся себе, что умрет, прежде чем снова позволит захватить себя в плен к Скраджам.

«Но теперь все иначе. Это того стоило. Неважно, насколько хуже станут мои страдания, главное, что она в безопасности. Боже, Оливия, я так люблю тебя…»

— Твоя храбросссть вдохновляет, — зашипел Всеотец, и Брайд мог лишь догадываться о жестокой улыбке, скрытой под капюшоном черного дымчатого плаща, если у Всеотца вообще был рот, и он мог улыбаться. — Я с наслаждением буду вытягивать из тебя твою храбрость, как и все остальное.

Брайд одарил его твердым взглядом.

— Делай, что хочешь.

— О, конечно воин, я так и сссделаю. Прежде чем я закончу, ты будешшшь умолять о сссмерти, но я не предоссставлю тебе такой уход.

Страх охватил Брайда, но он отказался сдаваться.

— Как я уже сказал, дело твое.

— Как я уже сссказал, я сссделаю это. А когда я закончу, ты сделаешь худшее, на что способен, против собственного вида.

— Что… — Брайд откашлялся. — О чем, черт возьми, ты говоришь?