Ни в больнице, ни на парковке Эрика и Сако я не увидела. Однако с горечью поняла, что кроме них я все равно никого бы не узнала. Известно, что кто- то из Отряда открывает двери в бездну, но кто именно – я не знаю. Служители Архива держатся обособленно. Каждая пара – как остров. И я понятия не имела, сколько таких пар работает в моей ветке, не говоря уж об их именах и лицах.
– Пойдем, Мак, – позвал папа, и я спохватилась, что стою на тротуаре и просто смотрю перед собой.
Пока мы ехали домой, я снова почувствовала царапанье в кармане. Однако проверить свой листок мне удалось, лишь когда мы вернулись в Коронадо. Это был повторный вызов, только на этот раз буквы казались темнее, будто кто-то с силой давил на перо, пока писал их. Двери закрывать мне не разрешили, как и ходить в ванную без сопровождения, так что о том, чтобы сбежать в Архив, где меня ждал старый добрый допрос, не могло быть и речи. Я даже не могла прикрыться школой, поскольку сегодня была суббота. Когда я попросила позволения выйти подышать свежим воздухом, мама посмотрела на меня так, будто я сошла с ума. Наверное, я действительно спятила. Но после того, как я битый час тщетно пыталась сделать домашнюю работу, хоть в квартире и стояла гнетущая тишина, у меня лопнуло терпение. Я не выдержала и написала Уэсли.
Мама без остановки расхаживала взад и вперед, и папа наконец не выдержал и отправил ее снимать стресс в кафе. Через пять минут в дверь постучали. На пороге стоял Уэсли с пакетом печенья и книгой. Причем в своем летнем образе: в черных джинсах, с подведенными глазами и волосами торчком. Впервые за несколько недель. Дверь открыл папа, и я видела, как его одолевают противоречивые желания. С одной стороны, он должен был заявить: «Никаких гостей!». С другой, ему хотелось сказать: «Привет, Уэс!». В конце концов он пробормотал:
– Уэсли, не уверен, что сейчас подходящее время…
Уэсли нахмурился и спросил:
– Что случилось?
Однако я видела, что он не выглядит расстроенным. Если бы мне пришлось гадать, я бы предположила, что он знает про мой арест, но насчет больницы еще не в курсе. Он увидел мою забинтованную руку, и в его глазах вспыхнул вопрос.
Папа оглянулся – я сидела за столом с кружкой кофе и изо всех сил бодрилась, чтобы никто не заметил, какой уставшей я себя чувствую.
– А в самом деле, почему бы тебе не войти? – предложил папа.
Уэсли сел рядом со мной, а папа замешкался, явно обдумывая, что делать дальше.
– Папа, – сказала я, взяв здоровой рукой ладонь Уэсли. В голове тотчас уверенно заиграли ударники его рок-группы. – Можно мы немного побудем вдвоем?
Папа застыл на пороге, глядя на нас.
– Я никуда не уйду, – пообещала я.
– А я не позволю ей попасть в неприятности, мистер Бишоп, – заверил Уэс.
– Ловлю тебя на слове, – грустно улыбнулся папа. – Спущусь и посмотрю, как там твоя мама. У вас десять минут.
Когда дверь закрылась, Уэс легонько сжал мои пальцы и отпустил.
– Снова повредила запястье? – спросил он, кивнув на мою левую руку. Я покачала головой.
– Эмбер тебе уже рассказала?
– Что тебя арестовали? Да.
– Если тебя не оформили, это арестом не считается.
Уэсли изогнул бровь.
– Ты говоришь прямо как закоренелый преступник. Ну, так что ты натворила?
– А что, об остальном Эмбер не рассказывала?
– Она не в курсе.
– Ясно. Помнишь того мужчину, который исчез незадолго до Бетани? Судью Филлипа? Я ходила к нему. Хотела проверить, потому что он пропал у себя из дома. Ну, и пришлось воспользоваться незаконными методами, чтобы туда проникнуть.
Уэс стукнул по столу.
– Ты пробралась на место преступления
– Радуйся, а то бы нас обоих загребли.
– Мы – Отряд, Мак. Ты не должна ходить на дело без своего напарника. Кроме того, если бы я был с тобой, нас, может, и не поймали бы. Я бы мог стоять на стреме и подражать звукам диких птиц, чтобы предупредить тебя, если копы вернутся. А если бы даже нас поймали, мы бы потрясающе смотрелись на фотографиях.
Я не смогла сдержать улыбку при этой мысли.
– Скажи, что ты хотя бы нашла что-нибудь.
Улыбка сразу погасла.
