Я замедлила шаг, и папа подтолкнул меня к машине. Мама сидела впереди и разговаривала по телефону, но как только увидела нас, прервала звонок. На той стороне улицы Сако поднялась со скамьи, и я закашлялась.

– Видишь, папа? – сказала я достаточно громко, чтобы она услышала. – Я же говорила тебе, что все это просто недоразумение.

– Садись в машину, – велел папа.

Пока мы ехали домой, мне хотелось отключиться. Но я осознавала каждую секунду, наполненную тягостным молчанием. Тишину в машине нарушали лишь мамино тяжелое дыхание и щелканье телефона – я удаляла сообщения Джейсону. Если уж я не в силах удалить отпечатки с кухни Филлипа или с подвески Бетани, или отменить уже отправленные сообщения, то могу хотя бы уменьшить количество улик, свидетельствующих против меня. Мысленно извинившись, я стерла и его номер.

Папа припарковал машину. Мама вышла, хлопнув дверью и на миг нарушив тишину. Но затем нас снова окутало гнетущее молчание, пока мы поднимались по лестнице в нашу квартиру. Как только мы вошли домой, тишина разлетелась вдребезги. Мама разрыдалась, папа стал кричать.

– Что за черт в тебя вселился?!

– Папа, это вышло случайно…

– Нет, случайно тебя поймали. Ты вторглась на место преступления. Я прихожу домой и нахожу твои вещи… – Он махнул рукой в сторону кухонного стола, где лежала моя скомканная юбка, а рядом стояла сумка, – …в вазоне в холле, твой велосипед пропал, а потом мне звонят из полиции и сообщают, что ты арестована!

– Если тебя не оформили, то арестом это не считается. Это был просто разговор с…

– Откуда это все? – взмолилась мама.

– Я просто думала, что смогу помочь…

Папа швырнул набор отмычек на стол.

– С помощью вот этого? – прорычал он. – Что ты с ними делала?

– Они дедушкины.

– Я знаю, кому они принадлежали, Маккензи. Он был моим отцом! И не хочу, чтобы ты кончила так же, как он.

Я отступила на случай, если он ударит меня – тогда будет не так больно.

– Но дед был…

– Ты понятия не имеешь, кем он был, – оборвал меня папа, запустив руку в волосы. – Энтони Бишоп был сумасбродом, преступником, эгоистичным негодяем! Он вел двойную жизнь и больше волновался о своих секретах, чем о семье. Он жульничал, лгал, воровал. Он думал только о себе, и будь я проклят, если ты будешь вести себя так же, как он!

– Питер… – Мама коснулась его плеча, но он сбросил ее руку.

– Как ты могла быть такой эгоистичной?

Эгоистичной? Эгоистичной?

– Я просто пыталась… – я закусила губу, сдерживая рвущиеся наружу слова.

Я просто пыталась делать свою работу. Я просто пыталась понять, что происходит. Я просто пыталась остаться в живых.

– Ты просто пыталась что?! Вылететь из Гайд Скул? Разрушить свое будущее? Честное слово, Маккензи!.. Сначала твои руки, теперь…

– Я упала с велосипеда.

– Хватит, – перебил меня папа. – Хватит лгать.

– Прекрасно, – прорычала я, вскидывая руки вверх. – Я не падала с велосипеда. Хочешь знать, что на самом деле произошло?

Мне не следовало этого говорить. Во всяком случае, не сейчас, когда я вне себя от усталости и злости, но слова уже вырвались.

– Я заблудилась, когда возвращалась домой, выполнив мамино поручение. Уже стемнело, поэтому я решила срезать через парк, и там на меня напали двое парней… – Мама прерывисто вздохнула. Я посмотрела на свои разбитые руки.

– Они меня остановили… – Говорить правду было так непривычно и странно. – …и скинули с велосипеда… – Я вдруг подумала: что будет, если рассказать им о сломанном запястье, об Оуэне и о том, как он изводил меня, ломая психику. – У меня не было выбора.

Мама схватила меня за плечи. Ее шум пронзил меня до самого мозга костей.

– Они причинили тебе вред?

– Нет, – ответила я, поднимая руки. – Это я им причинила вред.

Мама отпустила меня и села на краешек дивана, зажав рукой рот.

– Почему ты не сказала об этом?

Потому что так проще. Потому что именно так я всегда и поступаю.

– Не хотела тебя расстраивать, – сказала я. – Не хотела, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Не хотела, чтобы ты волновалась.

Гнев иссяк, и я чувствовала ужасную усталость.