– А если все-таки…

Ютланд прервал:

– Я поговорю с обоими. И тогда решу.

Чакка сказал с грозным весельем:

– Тогда мы услышим о твоем решении еще отсюда. Успеха тебе, Ютланд!

Корвин сказал хмуро:

– Надо было и мне. Чакка, мы же можем прикинуться нищими.

– Так нищих и пропустят во дворец, – ответил Чакка с иронией. – Но пусть идет, а мы что-то придумаем… В город точно проникнем, а там подумаем на ходу.

– Я постараюсь провести в город если не всех, то хотя бы отряд, зато лучших…

Ютланд уже не слушал, поднялся в седло и, свистнув рыскающему по сторонам хорту, направился к воротам.

Стражники на одинокого парнишку в седле могучего жеребца покосились с вялым интересом, один хотел что-то спросить, но между ними оказался громадный хорт и, оскалив клыки, посмотрел молча в глаза.

Ютланд проехал, ничего не спрашивая и ни на что по сторонам не реагируя. В городе обычная жизнь, торговцы уже разложили на прилавках товары, женщины бродят с плетеными корзинками в руках, выбирают мясо посвежее, а яйца покрупнее, но ближе ко дворцу правителя патрули городской стражи начали попадаться чаще.

Когда он подъехал к воротам металлической ограды, окружавшей сад дворца, там на дежурстве четверо воинов в доспехах и с оружием в руках, у всех такой вид, что вот сейчас выступят на войну.

Один сделал движение загородить всаднику дорогу, но его сосед сказал громко:

– Это друг Баливара!.. Был у князя недавно.

Ворота перед Ютландом хоть и неохотно, но распахнули. Хоть и мальчишка, но конь богатырский, да и собаки такой у простолюдина быть не может, так что с такими непонятными нужно поосторожнее.

Уже князь, мелькнуло у Ютланда. Сам себя возвел или городской совет постарался? А разве совет может своей волей?.. Ладно, не его дело. Нужно поскорее выяснить насчет Брижжит и ехать дальше. Не просто ехать, а везти это вот трепетное пищащее существо, от одной мысли о котором в его ледяном сердце сразу нечто теплеет, ярость уходит, а мир кажется странно ясным и чистым.

Он проехал по вымощенной диким камнем дорожке к ступенькам, навстречу сбежал рослый воин в богатой одежде, выставил ладонь в предостерегающем жесте.

– Коня и пса придется оставить, – сказал он веселым, но властным голосом. – Что делать, дикие времена уходят…

– А раньше было можно? – спросил Ютланд.

Воин ухмыльнулся.

– Не только, – сказал он, – а теперь что? Нечего будет внукам рассказывать…

Он безбоязненно взял Алаца за узду, тот даже не попытался укусить, только взглянул на Ютланда с укором.

– Я быстро, – пообещал Ютланд. – А вы тут друг за другом присматривайте.

По ступенькам взбежал быстро, двое воинов с копьями в руках нехотя отступили от двери. Он пнул в створки мощно и вошел в холл, чувствуя, как на загривке вздыбливается шерсть, словно у зверя при виде опасности.

В холле несколько горожан в праздничных одеждах, ноздри уловили аромат благовоний, которыми пользуются жрецы, слишком мощный для здания городского совета запах. Даже для княжеского дворца как-то слишком.

Он повел ноздрями, струя все еще висит в воздухе, медленно размываясь, ведет в сторону внутренних помещений. Сердце стукнуло чаще и тревожнее, пошел быстрыми шагами, прицельно держа взглядом дальнюю дверь.

Двое стражей по обе стороны заранее скрестили копья, перекрывая вход. Ютланд ощутил, как в глазах вспыхнуло багровое пламя, дверь стала красной, как и весь мир.

Стражи в последний момент отпрыгнули в стороны, а он прошел прямо, почти не заметив, как с грохотом рухнула тяжелая дверь.

Он прошел по ней в небольшой зал, где на возвышении кучка роскошно одетых горожан, там же двое жрецов, Баливар и Брижжит в платье невесты.

Один из жрецов провозгласил:

– Объявляю доблестного князя Боливара и юную Брижжит…

Брижжит прокричала:

– Я не хочу за него!.. Он берет меня силой!

Баливар зло ухватил ее за руку, Ютланд видел, как побледнела и закусила губу, хватка у Баливара, привыкшего сжимать рукоять тяжелого меча, может