– Все? – спросил Ютланд.

Гвоздебор виновато развел руками.

– Да кто знает, какие из них сейчас безопасные, а какие были вчера. Разбойники, как и волки, постоянно бродят с места на место, ищут добычу.

– А как насчет охраны? – спросил Ютланд. – Или собирались отправить этого Данусика одного?

Гвоздебор вздохнул, его помощник сказал торопливо:

– Армии у нас нет, не положено, а если отправить с охраной или даже с воинским отрядом, то сразу станет заметно всем в округе! Вдруг разбойники соберутся в большую шайку и отобьют своего вожака!

Мелизенда видела, что Ютланд уже раздражен, но пока сдерживается.

– И что вы хотите?

Гвоздебор прямо взглянул ему в глаза.

– Его лучше всего отвезти незаметно. Один человек… такой, как вы!.. в состоянии доставить быстро и не привлекая внимания. А воинский отряд… тот передвигался бы медленно и с шумом.

Ютланд покосился на молча слушающую Мелизенду, она ни слова не пискнула, но понятно, что бы сказала.

Он вздохнул, развел руками.

– Сожалею, но до столицы не меньше четырех дней.

– Но это же прекрасно! – воскликнул Гвоздебор с фальшивым воодушевлением. – Приключения, неожиданные встречи, ночевки в новых местах, схватки с противниками…

Ютланд покачал головой.

– Увы, у меня нет четырех дней. И вообще… я уже на миссии. Очень важной. Сожалею.

Помощник вскрикнул:

– Богатая награда!

Мелизенда сказала с высоты седла:

– Мы привыкли к бедности.

Ютланд зыркнул в ее сторону с некоторым удивлением.

– Да, – подтвердил он с некоторым замедлением, – мы как бы да… привыкли. Что поймаем, то и едим. Прощайте! Спасибо за хороший город!

Он вскинул руку в прощании, на солнце блеснули рельефные мышцы, не слишком крупные, но обрисованные четко, словно под тонкой кожей на миг проступили мускулы из закаленной стали.

Мелизенда пустила лошадку рядом с Алацем, хорт забегает то справа, то слева, и только когда выехали за городские врата, спросила шепотом:

– Отказался из-за меня?

Он ответил недовольно:

– Раз не прибил, приходится отказываться от подвигов.

Она всмотрелась в него с прищуром.

– Но ты сам, мне показалось, не очень к ним стремишься?

– Совсем не стремлюсь, – ответил он хмуро. – Глупость какая-то.

Она сказала тихонько:

– Алац разве не может снова расправить крылья?

– Может.

– Тогда ты бы за один день, а то и раньше…

Он покачал головой.

– Крылья не для того, чтобы перевозить преступников из одной тюрьмы в другую.

Город остался за спиной, а когда Мелизенда как-то оглянулась, даже городская стена исчезла из поля зрения, а Ютланд все покачивается в седле такой же молчаливый и загадочный, рядом с Алацем бесшумными прыжками мчится черный и все еще страшноватый хорт, по сторонам даже не смотрит…

Солнце сначала жгло макушку, потом опустилось ниже и начало светить в глаза. Мелизенда морщилась, закрывалась ладошкой, наконец не утерпела, пустила лошадку рядом с грозным Алацем, но снова Ютланд не повел на нее даже глазом.

Впереди длинная густая роща, а когда кони вбежали под широкие ветви в тень, Мелизенда поняла, почему деревья растут такой длинной полосой, за нею небольшая речушка, деревья спускаются к самой воде и зачем-то опускают в нее ветви.