Ютланд промолчал, строго и надменно смотрит вперед, стражники тоже поняли, что подростки стараются выглядеть взрослыми изо всех сил, потому частенько перебарщивают.

Во дворе «Толстого Бобра» они оставили Алаца и лошадку у коновязи, Ютланд повел ее и хорта в харчевный зал, там чисто и опрятно, за мисками с едой в просторном зале на пять просторных столов расположились всего трое едоков.

На Ютланда и Мелизенду посмотрели с хмурым интересом и снова наклонились к мискам, продолжая неторопливый сельский разговор о погоде и не вовремя ушедших в запуск козах.

Хорт тут же устроился под столом и затих, а Мелизенда сказала шепотом:

– Ютланд, что там за камень, как думаешь?

Ютланд повернул голову, у самой кухни серый невзрачный камень размером с прилегшего вздремнуть быка. Явно мешает, хоть и вроде бы в сторонке.

Из кухни вышла, держа их взглядом, немолодая женщина, улыбнулась по-матерински обоим.

– Такие молодые, а уже путешествуете одни, без взрослых?.. Сейчас на вертеле великолепный гусь, на большой сковороде жарится оленина…

Мелизенда раскрыла было рот, но вовремя вспомнила, что в мужском мире женщинам позволено только молчать в тряпочку, а Ютланд сказал ровно:

– Нет, нам то, что уже готово. Торопимся. И толстых костей моему хорту.

Женщина мягко улыбнулась.

– Такие молодые, а уже торопитесь?.. Тогда телятина. Уже остывает…

– Съедим даже холодную, – оборвал Ютланд.

Женщина повернулась уходить, Мелизенда пискнула ей в спину:

– А что за камень? Что на нем делают?

Женщина улыбнулась, но улыбка на этот раз показалась им обоим грустной.

– Это проклятый камень… Когда-то здесь местные обидели проезжавшего через город старика, а он очень рассердился, произнес страшное проклятие, и в блеске молний прямо из земли, ломая деревянный пол, поднялся этот камень. Все разбежались в ужасе, а чародей пообедал в тишине и пустом зале, отдохнул, а потом вышел и улетел на большой птице, что прибыла по его зову.

– И ничего не сказал? – спросила Мелизенда.

– Сказал, – ответила хозяйка. – Что если найдется человек, который выбросит этот камень, то проклятие с города будет снято. После того как исчез, все до сих пор гадают, что за проклятие на городе, хотя неприятностей вообще-то хватает: то засуха, то половодье, то саранча…

Она ушла на кухню, Мелизенда сказала Ютланду тихо:

– Неужели даже не попытались вытащить эту глыбу? Обвязать веревками, человек десять ухватились бы…

Ютланд сдвинул плечами.

– Чародей вроде бы сказал, что кто-то один должен выбросить? Когда дело в проклятии, то хоть тысяча будут стараться сдвинуть с места…

Она сказала задумчиво:

– Интересно, какое же проклятие на городе?

Он вздохнул, поднялся, отодвинув стул. Мелизенда спросила быстро:

– Ты куда?

– Пока несут телятину, – ответил Ютланд, – разомну руки.

Она остановившимися глазами наблюдала, как он приблизился к глыбе, присел, ухватил обеими руками. Лицо начало краснеть, стало совсем багровым, наконец в камне сухо треснуло, огромная глыба полезла из земли, ломая доски пола.

Ютланд приподнял ее до пояса и тяжело понес к выходу. Трое обедающих сперва вскинули головы, потом вскочили с выпученными глазами.

Под ногами Ютланда при каждом шаге трещали и проседали половицы, а у двери остановился, камень не проходит в проем, вздохнул и все же шагнул.

Раздался треск, справа переломился дверной косяк и рухнул на пол. Ютланд переступил порог и там оказался в ярком солнечном свете. За ним с воплями выбежали трое едоков, позабыв про миски с едой.

Мелизенда с сильно бьющимся сердцем осталась за столом, хотя больше всех жаждала выскочить и посмотреть, как же там дальше и не уронит ли Ютланд такой большой камень на ногу.

Из кухни вышла хозяйка с подносом в руках. Мелизенда рассмотрела по миске для нее и Ютланда, еще одна с горкой ломтей свежего и пряно пахнущего хлеба и глиняная миска с горкой толстых костей с лохмотьями мяса на мослах.

– А где же твой товарищ? – спросила она.

– Поставьте поднос, – посоветовала Мелизенда. – А теперь обернитесь. Только руки уберите от подноса.