Цинией прием, я убедилась, что внутри все было великолепно.

Повсюду сохранились природные образования самого астероида: неровные каменные выступы, сверкающие друзы кристаллов, жилы палладия, все это со вкусом подсвеченное, местами покрытое изящной резьбой, перемежающейся с естественными и искусственными проемами, затянутыми хрусталем.

– Одна только отделка заняла пятьдесят лет, – заметил Тайрус. – «Гера» – это предмет гордости моей бабки, настоящее произведение искусства.

– Вижу.

Матриарх как-то сказала мне, что у меня отсутствует понимание идеи ценности. Однако последние несколько недель многому научили меня, в том числе и тому, что такое красота. Оглянувшись вокруг, я поняла, почему это место считается бесценным. В постройку корабля была вложена душа, меня же впечатлили старания и амбиции.

– Ты готова? – спросил Тайрус, пытливо заглядывая мне в лицо.

– Конечно.

Он склонился к самому моему уху, лаская его дыханием, и еле слышно прошептал:

– Помни, все, что сейчас последует, – ложь.

– Тайрус, – я улыбнулась, чувствуя себя при этом совершенно естественно, – я знаю. Действуй, не жалей меня. Я буду про себя улыбаться.

– А я буду беспощаден, – он нежно дотронулся до моей щеки.

– И еще, Тайрус… Спасибо, что сохранил мою тайну. Ну, о ней, – уточнила я.

– Немезида, я знаю, что ты с ней связана. – Он сжал зубы, и на его лицо набежала тень. – Именно поэтому она так нужна тебе. – Тайрус вдруг остановился и повернулся ко мне, словно забыв, что нас ожидает. – Это из-за нее ты собираешься вернуться в крепость Эмпиреанов?

– Разумеется.

– Ты скрывала ее от меня, чтобы защитить, я все понимаю. – Он посмотрел мне в глаза. – Немезида, нельзя ли как-нибудь разорвать связь дьяболика с хозяином?

– Разорвать? – удивилась я. – Зачем?

– Чтобы освободиться, разумеется.

– Тайрус, я не пленница Донии. Я ее люблю. И буду любить даже без пут.

– Я все это понимаю, но… – Он привлек меня к себе. – Я знаю, как ты выражаешь свою любовь. Помню, что в барокамере ты пожертвовала своей жизнью ради меня. – Тайрус крепко обнял меня. – Если кто-нибудь обнаружит ваш обман, я догадываюсь, что ты сделаешь. Предпочтешь отдать за нее жизнь. Но я выберу тебя, а не ее.

– Значит, не надо до этого доводить, – ответила я, не зная, как выразиться определеннее, но лучшего ответа у меня не было.

– То есть, если она не захочет остаться, ты меня покинешь? – судорожно вздохнул он.

– Тайрус, я…

– Сейчас не время, знаю, – он слабо улыбнулся. – Просто учти: я – эгоист. И когда наступит день, я не сдамся только потому, что у нее есть передо мной химическое преимущество. Мы, Домитрианы, не любим делиться.

И, не говоря больше ни слова, он повлек меня за собой. Я же принялась обдумывать его слова. Тайрус и Сидония были для меня всем. Два притягательных магнитных полюса. Не хотелось даже думать о том, что будет, если они потянут меня каждый в свою сторону.

Мы вошли в заполненный людьми холл «Геры». Это был бальный зал со сверкающими отполированными стенами, сплошь состоящими из драгоценных камней. Непонятная тревога охватила меня при мысли о том, что мы собираемся сделать. Наконец мы остановились у окна из полупрозрачного пермальда.

Праздник был в честь чудесного спасения Тайруса от случайной смерти, когда неисправная ракета сама собой вылетела и чуть не убила наследника. Спас его, очевидно, сам Божественный Космос, не иначе. Ожидался визит императора, хотя только дурак не понимал, кто стоит за этой «случайностью».

Истинная же причина бала заключалась в том, что Тайрус должен был во всеуслышание отречься от меня и соединиться с Элантрой, доказывая Цинии, что готов ей подчиниться.

Когда Циния уселась на свой величественный трон, Тайрус тайком погладил меня по руке. Это был ее корабль, так что она могла спокойно восседать на собственном троне. Циния оглядела толпу, собравшуюся в блистающей пещере астероида. Меня поразило, как точно соответствовала Циния описанию Тайруса. Из всей семьи она действительно лучше всех походила на истинную правительницу. И пусть над троном красовалась сигилла лишь младшей ветви Домитрианов, Циния обозревала собравшихся с той ястребиной гордостью, которая приличествовала только монарху, взирающему на подданных. Теперь Тайрусу следовало публично покориться ей, начав ухаживать за Элантрой. Это стало бы посланием, понятным пока только Цинии.

Прибыл император, как всегда в сопровождении дьяболиков и дронов. Он кисло оглядел празднующих. Ему пришлось посетить благодарственный бал, чтобы лично выразить радость по поводу спасения племянника и попытаться развеять подозрения в том, кто именно стоял за «поломкой» ракеты. Хотя довольным он, как ни старался, все равно не выглядел.