безнадежных. И что удивительно, многие из них поднимались. Вот и Крыштав уже встал на ноги, хотя пока и не мог работать.

Угу. В плену приходилось не гнить в подземелье или надрываться за баланду на рудниках и каменоломнях. Вовсе нет. Пленникам как раз предоставлялся выбор. Ты либо работаешь за весьма солидный, надо сказать, заработок и простой, но сытный котел. Либо сидишь в остроге на баланде и медленно загибаешься.

Это не касалось раненых, взятых на полный госпитальный кошт, дабы они могли поправиться. Но потом выбор невелик. Либо работать, либо догнивать в узилище. А что вы хотели? Жестокий век, жестокие нравы. Кстати, Карпов еще проявил прямо-таки чудеса гуманизма.

Те, кто трудится на добыче болотной руды или лесоповале, за счет своего заработка со временем могут выкупиться из неволи. И это не было чем-то недостижимым. Выкуп фиксированный. Так что года три – и, расплатившись по долгам, получишь свободу.

Мало того, пленники могли даже часть заработка отправлять своим родным. Правда, при этом и выкупаться придется куда дольше. Так что на это никто не шел. А вот трудиться, как говорил молодой боярин, по-стахановски им никто не запрещал. Перевыполнявшие норму имели все шансы оправиться восвояси и пораньше. На добыче руды, где работа не в пример тяжелее, и заработки повыше.

Был еще один выход. Податься в бега. Вот только удачных побегов пока не случалось. Беглецов неизменно возвращали обратно. Причем живых и относительно здоровых. После чего бросали в острог, на ту самую баланду. Выкуп их увеличивался вдвое, кто его уплатит, Карпову было без разницы.

Вот Острожский. На лесоповал он пошел не потому, что не имел возможности выкупиться. Сумма, конечно, неподъемная для голоштанного шляхтича. Но супруга и шурин все же сумели ее собрать. Вот только дожидаться, пока его выкупят из неволи в остроге, категорически не хотелось. А так и чистый воздух, и физические упражнения, и сытная еда.

– Выпьете, Константин Иванович? – приглашая шляхтича за стол, предложил Карпов. – Ну чего вы на меня смотрите, как на врага? Сами же сказали, что вы пришли ко мне как тать, а не я к вам.

– Сказал. Но это вовсе не значит, что я буду с вами сидеть за одним столом.

– Бросьте. Была война, и мы бились каждый за свое. Потом плен, и тоже каждый на своем месте. Сейчас же выкуп за вас уплачен, и мы снова на равных.

– Ну а коли так, то я волен решать, с кем мне пить вино, а кого вызвать на поединок.

– Ага. А есть за что? По-моему, так даже совсем наоборот – я заслуживаю всяческого уважения. Вы и ваши соратники ко мне как тати, а я о вас такую заботу проявляю. Может, все же присядете и мы попытаемся договориться, к вящей пользе Пскова и герцогства Задвинского[25]? – пристально глядя в глаза Острожского, закончил Иван.

– Как вы сказали? – с прищуром взглянул на Ивана шляхтич.

– Вы не ослышались, Константин Иванович. Так что давайте-ка мы с вами посидим рядком да поговорим ладком. Уехать-то всегда успеете. Я вам даже всех коней ваших верну без выкупа.

– А если не договоримся?

– А не договоримся, так еще и заводных выдам. Только бы вы быстрее покинули псковскую землю.

– Это вы на мою возможную глупость намекаете?

– Именно.

– А с чего вы взяли, что ваше предложение пойдет на пользу Речи Посполитой? – все же присаживаясь за стол, поинтересовался Острожский.

– Вот только не надо приписывать мне слова, которых я не говорил, – разливая по кубкам вино, возразил Иван. – Я поминал герцогство Задвинское. О Речи Посполитой разговору не было.

– Интересно, – беря оловянный кубок, подбодрил Острожский.

– Наше здоровье, – предложил тост Иван.

– За здравие, – поддержал шляхтич.

Выпили. Вот нравились Ивану местные вина. Разумеется, хорошие, а не кислятина какая или безбожно разбавленное. В его мире если и доводилось пробовать, то либо порошковое, либо домашнее, но неизменно крепленое. А вот здесь красное сухое… Только одни положительные эпитеты.

– Итак, не будем ходить вокруг да около, – посмаковав терпкий напиток на языке, вновь заговорил Иван. – Что готов предложить я. Вы, господин Острожский, получите мою полную финансовую поддержку, дабы занять пост вилякского старосты. Нынешний допустил много промахов и не удержал в узде шляхтичей, что привело к серьезным и весьма плачевным последствиям. И в частности, к серьезным потерям в рядах гусарии, элиты шляхетского войска, число коей не безгранично. Ну да не мне вас учить, как это все можно обыграть к вашему благу. Удивлены? Погодите, вы еще не все слышали…

– Вы хотите взять меня на свое содержание? – прерывая Карпова, с прищуром едва не прошипел шляхтич, подаваясь вперед и упираясь руками в столешницу.

– Спокойно, Константин Иванович. Спокойно. Ну схватитесь вы за нож, – Иван указал взглядом на обычный нож, лежащий на краю стола. – Даже, может быть, сумеете до меня дотянуться. Что сомнительно. Потому как будете застрелены, – теперь кивок в сторону застекленного окна.

Шагах в двадцати был виден стрелок у коновязи, пристроивший карабин на поперечной балке. Услышать штурмовик ничего не услышит. Но зато и