– Тебе, Рауэн, тоже лучше уйти отсюда, – говорит Флинт, и теплота в его тоне, сколь неожиданная, столь и нарочитая, настораживает меня.
– Никуда я не пойду, – упрямо говорю я.
– Не надо тебе этого видеть. Ты и без того изрядно натерпелась.
Я непонимающе смотрю на Лэчлэна.
– Неужели это так уж необходимо? – спрашивает он вожака.
– Она оказалась в Подполье, и она – не второрожденная. Какой тут может быть выбор? – Флинт снова поворачивается ко мне. – Иди, Рауэн. – Он подкатывает к себе тележку, выдвигает ящик и достает шприц.
До Ларк происходящее доходит раньше, чем до меня.
– Нет! Пожалуйста! – вскрикивает она. – Клянусь, я никому ничего не скажу! Скажу всем, что про Рауэн я все выдумала, никакая она не второрожденная. И от Крайних уйду. Навсегда. Нет! Как вы можете?! – Она извивается в своих путах, стараясь как можно дальше отодвинуться от Флинта. – Рауэн, прошу тебя! Ты ведь не дашь им убить меня!
Не веря глазам своим, я смотрю на Лэчлэна.
– Да, конечно, – говорит Флинт, – тебе трудно это понять, но мы не можем позволить, чтобы про нас стало известно. Во всяком случае, сегодня, да и завтра тоже. Нам до сих пор удавалось сохранить это место в тайне, и я не могу поставить всех и вся – семьи, детей, дерево – под удар из-за какой-то глупой девчонки. Да, вполне возможно, она просто ошиблась по глупости. Но ее дурость может для нас обернуться гибелью, а мы не имеем права рисковать. Девушка должна умереть.
Я бросаюсь к Ларк и прикрываю ее своим телом.
– Лэчлэн… – умоляюще шепчу я.
Вид у него совершенно потерянный.
– Флинт, – говорит он, – поверь, я ценю все, что ты делаешь для нашей безопасности, но… она ведь совсем еще девочка, не зеленорубашечница, не работник Центра. Нужно что-то придумать. Ты ведь пока даже не знаешь, как ей удалось отыскать Подполье.
– Не знаю, – признается Флинт. – По словам Флоры, ей не удалось ничего из нее выудить. – К Рауэн она относится с чем-то похожим на уважение. И допрос выдержала хорошо.
– Ну, так и давай для начала во всем разберемся. Как она здесь оказалась – и
– Ты просто откладываешь неизбежное, продлеваешь страдания Рауэн, да и этой девушки тоже, – говорит Флинт. – Выбора у нас все равно нет.
– Выбор есть всегда, – настаивает Лэчлэн.
Флинт уступает, хотя и с явной неохотой. Я беру Ларк за руку, и допрос начинается.
Крайние – те, кому было поручено незаметно наблюдать за моим домом, – сопровождали нас с мамой, когда мы отправились за линзами. Они видели все – дорожный патруль, убийство мамы, – но сделать ничего не могли, иначе выдали бы себя. Они сообщили Ларк, где видели меня в последний раз, и она отправилась на поиски вместе с теми из Крайних, кто был посвящен в тайну моего существования. Но меня и след простыл.
В полном отчаянии Ларк направилась в свою великолепную звездную башню, туда, где я познала свой первый, смутивший меня поцелуй. Перегнулась через перила, посмотрела на сверкающий внизу огнями город и по странному стечению обстоятельств увидела меня.
Поначалу она решила, что это обман зрения. Учитывая, сколько народу живет в Эдеме, это вообще кажется невозможным – засечь именно того, кого разыскиваешь. В первый момент она даже с места не двинулась, думая, что выдает желаемое за действительное, но потом бросилась вниз по лестнице. На какое-то, довольно долгое, время она нас потеряла, но в конце концов увидела, как мы с Лэчлэном соскальзываем в колодец, ведущий в Подполье.
Как она умудрилась, гадаю я, разглядеть меня с такой высоты? Я ведь была там, наверху. Правда, то было ночью, но сомнительно, чтобы и при свете дня мне удалось различить кого-нибудь на таком расстоянии. Неужели она говорит правду? Хотелось бы верить.
– Про это никто ничего знает, – клянется Ларк. – Только я, да и то это было чистое везение.
– А с чего это тебе так захотелось увидеть Рауэн? – спрашивает Лэчлэн.
– Не просто захотелось. Я
– Она тебе так близка? – настаивает Лэчлэн, наполовину уважительно, а наполовину, как мне кажется, с подозрением.
– Вот именно, – сквозь слезы говорит Ларк. – К тому же мне надо было кое-что сообщить ей.
– О чем ты? – Я подхожу поближе.
– О твоем брате, Рауэн. Его взяли.
Мое сердце с глухим стуком ухает куда-то вниз.
– Кто? – спрашиваю я, слишком хорошо зная ответ заранее.
– За ним пришли зеленорубашечники, когда тебя объявили в розыск. Взяли прямо во время уроков.
Я отказываюсь верить. Только не Эш! Не бедный, слабый, невинный, любвеобильный Эш!
