голову не приходит испугаться за подругу, хотя остро наточенное лезвие находится в непосредственной близости от шеи Ларк.

Я стаскиваю с нее мешок, и, странное дело, первым, кого она видит, оказывается Лэчлэн. Те оба, кого я целовала, встречаются лицом к лицу в необычных, прямо скажем, обстоятельствах. Потом она поворачивается ко мне, и весь вид ее выражает истинное облегчение.

– Ты жива! – выдыхает она.

Я насухо вытираю лицо подолом юбки.

– А ты-то что здесь делаешь, Ларк? – шепчу я, наклоняясь к ее уху так близко, что это можно принять за поцелуй.

– Тебя разыскиваю. Всех товарищей из Крайних на ноги подняла.

– Так ты с Крайними? – перебивает ее Лэчлэн.

– Компания любителей, – ухмыляется Флинт. – Идеалисты-добротворцы.

Лэчлэн бросает на него презрительный взгляд.

– Они хоть что-то пытаются делать. И что дурного в том, чтобы творить добро? Нечто лучше, чем ничего.

– Ну да, но только до тех пор, пока они не перейдут нам дорогу, либо не раскроют, что мы есть, либо не побудят Центр совать свой нос, куда не надо.

– Кто такие Крайние? – спрашиваю я.

– Это оппозиция Центру, – поясняет Ларк. – Мы стараемся сплотить людей, всех, независимо от того, кто в каком круге живет, сколько зарабатывает и какое образование получил.

– Светский клуб, – фыркает Флинт.

Ларк сердито смотрит на него, ее, все еще связанную, трясет от ярости, и я от души восхищаюсь ее мужеством, силой ее духа.

– Мы делаем все, что в наших силах. Мы раскрываем людям из внутренних кругов глаза на то, как живут люди в кругах внешних. Мы собираем деньги, мы стараемся подставить плечо бедным. Мы укрываем повстанцев. Мы помогаем второрожденным.

– Да? И каким же это второрожденным вы помогли? – Флинт недоверчиво смотрит на нее.

– Рауэн, конечно. Она первая, с кем я познакомилась. И с того самого момента Крайние не спускают глаз с ее дома, по пятам следуют, чтобы убедиться, что ей ничто не угрожает.

Я чувствую, как у меня сердце уходит в пятки. Мы с Лэчлэном обмениваемся взглядами.

– Погоди, выходит, ты кому-то рассказала обо мне?

– Только самым доверенным людям из числа Крайних. Я уже много лет их знаю. Это совершенно надежные люди.

– Идиотка! – взрывается Лэчлэн. Он подается к ней с видом настолько угрожающим, что мне на мгновенье становится страшно за нее. Но тут же я убеждаюсь, что он становится между Флинтом и его потенциальной жертвой. Лэчлэн тоже зол, но именно при взгляде на Флинта меня охватывает дрожь. Он не просто зол, он свиреп. Мне кажется, не прегради ему Лэчлэн дорогу, он бы задушил Ларк голыми руками.

– Ларк, – мягко говорю я, – ну как же ты могла так со мной поступить?

Она опускает голову.

– Я… Я хотела сделать лучше для тебя. Я доверяю им.

– Получается, в данном случае ты доверилась предателю, – рычит Флинт. – Из чего следует, что ты сама тоже предательница. – Он тычет в меня указательным пальцем. – Этой девушке ничто не угрожало, пока ты не рассказала о ее существовании одному из своих «доверенных друзей». А теперь ее мать мертва – из-за тебя. И за ней охотится Центр – по твоей милости.

– Но я вовсе не хотела этого!

– А что, если ты и сюда привела кого-нибудь из своих друзей – Крайних? И они, может, уже подняли на ноги Центр?

Она трясет головой и жалобно смотрит на меня.

Я растеряна, отворачиваюсь, хотя при взгляде на бегущие по щекам Ларк слезы мне больше всего хочется утешить ее. По правде говоря, я ни минуты не думала, что она способна выдать меня. А то, что случилось… Ну, случилось, она, я уверена, не хотела этого, хотя что верно, то верно: это по ее вине маму застрелили прямо на улице. Я ведь доверилась ей.

– Рауэн, прости меня, пожалуйста! – рыдает Ларк, и с такой силой вцепляется в веревки, от которых ее все еще не освободили, что кажется: будь она свободна, бросилась бы мне на шею. Я отступаю на шаг… и останавливаюсь.

– Она совершила ошибку, – твердо говорю я Флинту и Лэчлэну. – Хотела сделать как лучше, помочь мне. И уж точно не подставляла нарочно. Не предавала. – Я смотрю на милое опечаленное лицо Ларк и без тени сомнений заканчиваю: – Я ей доверяю.

– Доверяешь, – с отвращением сплевывает Флинт, но немного успокаивается и пожимает плечами. – Что двигало этой девушкой, значения не имеет. Она здесь, и что сделано, то сделано. Флора, пошли людей наверх, пусть осмотрятся, что там и как вокруг, и объяви общую тревогу. До особого распоряжения у всех старше двенадцати лет должно быть при себе оружие.

Флора коротко кивает и отправляется выполнять приказ.