– И без ружья хорош, – хмыкнул Токарев. – Оно будет тебе только мешать.

– Вот это возьми, это лучше. – Полковник вдруг протянул Малютину пистолет Макарова, потертый, поцарапанный и довольно ржавый. Ученый сунул его в наружный карман. – Это ИЖ-71, с магазином на десять патронов. Но если увидишь что-то опасное… лучше беги быстрее.

– Да я мировой рекорд поставлю. Ладно, черт с вами. Если через три часа не вернусь, считайте меня птеродактилем.

Конечно, любимый пистолет ментов и охранников – это лучше, чем обрез на два патрона. Но Николай воспринимал их нежелание дать ему автомат или хотя бы винтовку – хотя оружия у них было полно – как красноречивый сигнал того, что он для них был просто чужак и расходный материал. Шахтерская канарейка. Лабораторная мышь.

«Ну ничего, гады. Посмотрим еще, кто из нас мышь».

И он зашагал по выложенной бетонными плитами дороге, ведущей к зданию, похожему на здание городского суда. Дорога здесь взбиралась на небольшой пригорок, и он почувствовал, что надо сбавить шаг. Старость не радость.

Он видел, что делали в это время остальные.

Назначив пары «добровольцев», командующие их маленькой армии вместе с пятью-шестью бойцами заперлись в сторожке. Разведчики же пошли по заданным маршрутам, медленно расходясь в разные стороны. Все-таки в их разбойной шайке приказ атамана и его шестерок многое значит. Шли они, понурив головы и чуть ссутулившись. Автоматы сжимали в руках так, будто в этом было их единственное спасение. Но они по крайней мере шли по двое – пока одного будут жрать, второй убежать успеет.

«Они боятся не людей. Не тех, кто может пустить пулю из окна или подкараулить с ружьем в коридоре».

Малютин их понимал. Он сам ежился от неприятного ощущения. И дело было не в «псах», вся схватка с которыми казалась ему теперь страшным и нереальным сном. Что-то другое нависало над ним, над ними всеми, – как висящий на ниточке меч царя Дамокла.

Все бойцы ПВО уже поняли, что людей в комплексе скорее всего нет. Но они боялись того, что было для них пострашнее выстрела снайпера.

А ведь ему было хуже всех… Он был один.

«Может, разделяться было не лучшей идеей? Но если держаться кучей, тут можно на месяц застрять. Но план работы на ближайшие несколько часов был задан… А значит, вперед».

По десятку признаков всегда можно отличить населенное место от ненаселенного. Как бы ты не прятался, знаки все равно будут: хоть окурок, хоть обертку, хоть гильзу, хоть царапину на стене обитатели обязательно оставят. А здесь, если судить по КПП, ничто не нарушало девственную неприкосновенность запустения. Может, они, люди, конечно, и не жили здесь, а приходили пару раз в год, чтобы отправить сигнал… Но это – пример натягивания совы на глобус. Слишком абсурдно, чтоб быть правдой. Скорее всего, те, кто послал последний сигнал, или умерли, или ушли отсюда еще в прошлом году.

«А если людей они не боятся… то кого?» – продолжал Малютин копаться в своих ощущениях, подходя все ближе к трехэтажному зданию. – Таких же «собачек» или другую фауну, облюбовавшую себе норку внутри?»

Начинался слабый дождь. Но Николай лишь затянул потуже завязки капюшона и прибавил шагу.

Несколько автобусов застыли на парковке у самого первого здания. Рядом валялись на земле черные пластиковые мешки. Распоров один из них найденным в лесу ножом, Николай обнаружил внутри папки с документами вроде бухгалтерских ведомостей, давно потерявших всякую значимость. Тут же валялись какие-то ошметки, которые могли быть раскисшим за много лет картоном. Казалось, из автобусов в последний момент выкинули часть вещей прямо в грязь.

Малютин вспомнил, что видел такие же «ЛиАЗы», выкрашенные в темно-зеленый цвет и наполовину сгоревшие, на обочине шоссе неподалеку. «Уж не отсюда ли они были?»

Он дернул водительскую дверцу одного из них. Та приржавела так, что открылась только с пятой попытки – да не просто открылась, а вывалилась, чуть не упав ему на ногу.

На всем здесь лежала печать отсутствия людей в течение целого демографического цикла.

Еще когда их отряд только пересек ворота, Малютин сразу опознал в этом комплексе то, что видел на видео. Но, чем ближе он подходил к первому корпусу, тем явственнее проступали отличия. С воздуха было не так заметно запустение, которое здесь поселилось. Не был виден растрескавшийся бетон, трава, год за годом прораставшая через асфальт, выпавшие стекла. И то, как от стен отходила пластами штукатурка, и то, как краска на металле запузырилась от прошедших лет или от пламени той еще вспышки. Ржавчина успела хорошо поработать над железом. Пахло плесенью и грибами.

«Вирусологический центр НИИ микробиологии министерства обороны РФ» – гласила табличка. Корпус номер № 1. Так что сомневаться не приходилось – они добрались до места.

Это здание было похоже на административное, и обломанный флагшток наверху, подтверждающий это, чуть покачивался от ветра. Оно было самым аккуратным – обшитым пластиком, и в нем было три этажа.

У самого здания он миновал еще один пост со шлагбаумом. Впрочем, этот шлагбаум было легко и объехать, и обойти. Он имел чисто символическое значение.