Эта роща сильно давила на психику… Люди зябко ежились и подергивали плечами.
«Так зачем же я поехал? Вот уж точно говорят: дурная голова ногам покоя не дает». Бывший биолог думал о многом, но больше всего о том, что скоро получит ответы на свои вопросы.
Хотя, скорее всего, правда окажется банальной, как зубная боль.
«Там наверняка живут… или жили люди. Кто еще мог набить сообщение азбукой Морзе? И, скорее всего, эти люди ничего не знают о тех, кто приходил к нам ночью. А значит, эта маленькая тайна и нелепое приключение скоро закончатся. А потом люди полковника Бунчука объединятся с нами… или займут наше место, а мне придется вернуться в Мирный и прожить остаток дней, бранясь по пустякам с Мариной и заливая спиртом воспоминания о том, что у меня отняла разборка земных владык… А может, эксперимент пришельцев с другого края галактики, – размышлял Николай. – Уж не приснилось ли мне все увиденное на диске? Нет, и глаза, и следы, безусловно, были. Но те детали… Не дорисовало ли мое воображение то, чего я боюсь? Смерти в образе существа из потустороннего мира. Меньше надо пить».
Малютин уже начал думать о том, что а вдруг это он сам забрался тогда на козырек крыши и выбил ногами стекло, с третьей попытки. По крайней мере, остальные ему не до конца верили. Даже староста. А военные не верили и подавно. Он видел это по их лицам. По тому, как они выслушивали его и как кивали.
Они верили в существование любых мутантов, но не тех, кто способен на такое, довольно разумное поведение.
Когда лес расступился и впереди показался бетонный забор, они дали знать о своем приближении: по радио на УКВ-диапазонах и сигнальной ракетой, которая несколько минут висела в небе, так что не заметить ее мог только слепой. Простая вежливость и страховка от того, что по ним без предупреждения начнут стрелять из тяжелого пулемета, – на случай, если комплекс был обитаем.
Они миновали еще сто метров, и Малютин увидел доказательства того, что здесь проходили люди. Это были не отпечатки ног, нет, – их давно уничтожил бы дождь. В двух местах обрывки выцветшей ткани висели на деревьях, будто кто-то зацепился на бегу за острые сучья. Тут же в траве лежали клетчатая сумка и спортивный баул. В грязи на опушке застрял резиновый сапог, а чуть дальше – пара галош. Словно кто-то шел или бежал, не разбирая дороги, подгоняемый кем-то или чем-то.
–
Сержант скептически пожал плечами.
Возле росшей на самом краю опушки развесистой березы бывший ученый наклонился. Судя по приметному выжженному следу, дерево было расколото когда-то ударом молнии надвое и отрастило себе две вершины. Ствол был покрыт уродливыми грибными наростами, похожими на осиные гнезда. В отличие от самой березы, которая погибла этой зимой, они были живы, и, когда Николай ткнул в один из них острым куском валежника, тот отозвался упругостью и выпустил наружу клейкий сок.
– Тьфу, дерьмо, – скривился Малютин.
Но даже не это привлекло его внимание, а камуфляжной раскраски кепка с какой-то надписью, лежавшая у корней.
Он поддел ее палочкой, словно боялся, что под ней окажется кишащая червями голова. Но там ничего не было. В глаза ему бросились буквы: «Оборон…»
«Оборонпром. Тот самый концерн, где работал пропавший строитель вертолетов», – догадался он.
– Смотрите сюда, – негромко произнес Боцман, указывая фонарем куда-то вверх. – Что же его туда загнало?
Там в развилке, наполовину скрытый ветвями, с высохшим перекошенным лицом и раззявленным ртом, полусидел-полулежал мертвец в камуфляже, не похожем на тот, в котором ходили военные. Только приглядевшись, Малютин увидел веревку, которой человек был привязан к стволу.
– Да явно не метафизическая тоска, – так же тихо ответил Николай. – Судя по лицу, он умер от обезвоживания.
Еще один труп, обглоданный до костей, лежал чуть дальше. Голова его была сильно повреждена – возможно, он был сначала затоптан, а потом, уже мертвый, – объеден. По его останкам нельзя было даже определить пол. И трудно было понять, встретили эти люди смерть в одно время или их гибель разделяли годы или месяцы. Тут понадобился бы опытный патологоанатом. И время, которого у них не было.
С этого момента оружие они держали наготове, а Малютин еще горше пожалел, что его оставили беззащитным.
– Волки? – предположил Габидуллин – то ли татарин, то ли башкир, – указывая на торчащие среди обрывков ткани ребра. – Или какие-то мелкие твари?
Проводник не ответил. Хотя вспомнил, что обычные волки им с самой войны не встречались.
Ему опять почудился шорох в лесопосадках. Он тщетно вглядывался в лабиринт стволов и ветвей.
Дальше попадались еще вещи, тряпье и отдельные кости – то ли человеческие, то ли звериные. Осмотревшись и убедившись, что никто не смотрит, Николай подобрал себе хороший охотничий нож в ножнах, наполовину скрытый хвоей. Ученый старался ступать осторожно, чтобы даже ветка не хрустнула, но остальные шли как бегемоты через бурелом. Ему это не нравилось, но он был не в том положении, чтоб давать им указания.
Погода начала портиться. Светлое пятно в небе, которое обозначало собой невидимое солнце, исчезло за тучами, и стало темно, как бывает осенью
