— В таком случае, почему вы до сих пор стоите…
— Меня вызвал Роланд, — сдаюсь я и в доказательство помахиваю Архивным листком.
Патрик вздыхает и откидывается на спинку стула, смерив меня долгим тяжелым взглядом.
— Ладно, — говорит он и возвращается к работе, слегка махнув рукой в сторону дверей.
Я обхожу стол и замедляю шаг, пытаясь подглядеть, что он пишет в огромном старинном фолианте, и, не отрываясь, параллельно — в дюжине крошечных книжечек. Я впервые за все время вижу этот стол таким заваленным.
— Кажется, вы очень заняты, — невинно замечаю я.
— Потому что я всегда занят, — отрезает он.
— Сегодня сильнее, чем обычно.
— Как вы наблюдательны.
— И я тоже загружена больше, чем обычно, Патрик. Я никогда не поверю, что пять имен подряд — это норма. Даже для Коронадо.
Он даже не смотрит на меня.
— У нас небольшие технические проблемы, мисс Бишоп. Прошу прощения, что мы затрудняем вам жизнь.
Я нахмуриваюсь:
— А что за технические проблемы?
Призрачные имена? Вооруженные Истории? Неизвестные парни в Коридорах, которые не срываются?
— Небольшие, — скупо отвечает он, ясно давая понять, что не хочет продолжать беседу.
Я решаю оставить его в покое и отправляюсь на поиски Роланда.
Оказавшись в теплом свете Атриума, я чувствую прилив сил. Это тот самый вселенский покой, о котором столько рассказывал дед.
И тут раздается оглушительный треск, будто рухнуло что-то большое.
Не здесь, в Атриуме, а где-то в соседних коридорах. Металлический звук ящика, упавшего на каменный пол. Несколько Библиотекарей оставляют работу и спешат туда, где раздался шум. Они закрывают за собой двери, а я остаюсь на месте, остолбенев, вдруг вспомнив о том, что полки, что меня окружают, заняты спящими мертвецами.
Я слушаю, затаив дыхание. Ничего не происходит. За закрытыми дверьми не раздается ни звука.
И тут на мое плечо опускается ладонь. Я резко разворачиваюсь, пытаясь вывернуть неизвестную руку, но одним невидимым глазу движением мой противник словно ускользает сквозь пальцы, и я почему-то упираюсь лицом в стол, с заломленной рукой.
— Полегче тут, — бурчит Роланд и отпускает меня.
Я опираюсь спиной о стол и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя.
— Зачем ты меня вызвал? Удалось что-нибудь найти? Слышал, что-то обвалилось только что?
— Не здесь, — шепчет он и указывает в сторону бокового крыла Архива. Я иду за ним, потирая вывернутую руку.
Чем больше мы отдаляемся от Атриума, тем древнее выглядит Архив. Роланд уводит меня узким извилистым проходом с низкими потолками, похожим на Коридоры. Комнаты у нас на пути становятся маленькими, тесными и пыльными, похожими на склепы.
— Что это было? — не унимаюсь я, но Роланд ведет меня дальше и не отвечает. Пригнувшись под низкой каменной аркой, мы проходим в странный альков. В комнате царит полумрак, но я могу разглядеть, что полки заняты не ящиками с Историями, а старыми картотеками. Это заброшенная приемная вроде той, где я проходила собеседование.
— У нас проблема, — тут же начинает он, закрыв дверь. — Я нашел людей, которых ты записала. В большинстве случаев я не выяснил ничего интересного, но пара имен кое на что меня навела. В августе в Коронадо в одно время с Маркусом Эллингом погибли еще два человека. И обе Истории были отформатированы. Данных об их смерти не сохранилось.
Я устало опускаюсь в кожаное кресло, а Роланд прохаживается туда-сюда по комнате. Он выглядит крайне измотанным, в его речи появляется незнакомый акцент.
— Поначалу я не смог их найти, потому что их разместили не на тех полках. Во входные регистраторы занесено одно место, в каталогах — другое. Кто-то очень не хотел, чтобы этих людей нашли.
— Что это за люди?
— Элейн Хэринг, дама в годах, и Лайонел Прэт, парень лет двадцати. Они жили одни, как и Эллинг, но больше у них нет ничего общего. Я даже не могу точно сказать, в Коронадо ли они умерли, но последние их нетронутые воспоминания связаны с отелем. Элейн выходила из своей квартиры на втором этаже, Лайонел сидел в саду и курил. Ничего подозрительного. И тем не менее обоих отформатировали, стерев подробности их гибели.
— Маркус, Элейн и Лайонел умерли в августе. А Регину убили в марте.
Он суживает глаза:
