Все, что связано с Уэсли Айерсом, ужасно запутано.
Три моих мира были надежно разделены стенами, дверьми и замками. Но теперь пришел он и притащил в мою обычную жизнь Архив — как грязь на подошвах ботинок. Я знаю, что бы сказал на это дед. Знаю, знаю, знаю. Но это новое «наложение» страшное и в то же время очень заманчивое. Я буду осторожной.
Уэсли мусолит в руках книжку и не читает дальше. Может, он тоже это чувствует: момент, когда пересекаются линии и плоскости? Между нами наступает такое молчание, что можно услышать, как оседает пыль. Разве можно так жить? Еще вчера, в саду, на закате, я испытывала приятный страх, почти восхищение от того, что могу выложить правду, но теперь это кажется мне слишком опасным. Я чувствую себя беззащитной — все равно что обнаженной.
Но тем не менее я хочу, чтобы он снова это сказал.
Я хочу спросить его о чем-то, чтобы разрушить вязкую тишину. Но Уэсли меня опережает.
— Твой любимый Библиотекарь? — таким тоном, будто спрашивает меня про еду или фильм.
— Роланд, — признаюсь я.
— Правда? — Он откладывает книгу.
— Почему ты так удивился?
— Я думал, ты фанатка Кармен. Но мне нравятся его предпочтения в обуви.
— Красные «конверсы»? Роланд сказал, что нашел их в шкафу, но я почти уверена, что он их снял с какой-нибудь Истории.
— Я не могу себе представить, что в Архиве есть обычные шкафы.
— Я не могу себе представить, что все Библиотекари там
— Как-то раз я оставил там печенье «Орео» и забыл о нем на много месяцев, — задумчиво говорит Уэсли. — Оно даже не зачерствело. В мире много таких вещей, которые не укладываются в голове.
Я невольно смеюсь, и мой смех эхом отражается от гранитных стен и стекол пустой кофейни. Оказывается, смеяться легко и просто, и к тому же очень, очень приятно. Потом Уэс берет в руки книгу, а я хватаюсь за свою губку. Он обещает читать мне до тех пор, пока я не закончу уборку. Я возвращаюсь к работе, а он откашливается и продолжает чтение.
Чтобы он был со мной подольше, я мою прилавок четыре раза подряд.
На целый час мир становится почти идеальным.
И вдруг, глядя на ярко-голубое мыло, я невольно вспоминаю Оуэна. Кто он? Что делал на моей территории? Я начинаю подозревать, что это был фантом, что я слишком сильно разделила сама себя. Но когда пронзал грудь Хупера ножом, этот парень казался вполне настоящим.
— У меня один вопрос, — говорю я, и Уэсли прекращает читать. — Ты говорил, что исследовал Коронадо. Что его раньше делили несколько Хранителей.
Он кивает.
— А другие Хранители патрулируют его сейчас?
— Нет, с тех пор как я в прошлом году получил собственный ключ. Когда-то здесь дежурила женщина, но она переехала. А что такое?
— Просто интересно, — автоматически вру я.
Он хитро изгибает губы:
— Если ты пытаешься врать мне, тебе придется научиться делать это получше.
