много отдал, чтобы увидеть. Только ведь мне и отдать-то нечего. Разве что это? – Старик показал подошву и опять усмехнулся.
«Жаль, что я не увижу, чем все закончится. А мне очень интересно», – вспомнились слова двойника Миалинты.
Мурдвин был явно безумен. Возможно, перепутал меня с кем-то. В том, что он говорил, не было никакого смысла. Я обернулся. Посмотрел на дочь наместника, надеясь, что она подскажет, о чем говорить со стариком. Увидел взгляды тех, кто стоял у входа, и почувствовал, как по спине опускается холодный воздух. Миалинта, Громбакх и Сит смотрели на меня не то с удивлением, не то со страхом. Будто настоящим сумасшедшим здесь был именно я. Не понимая, что именно так их потрясло, решил не отступать. Было бы глупо сейчас развернуться и уйти.
«Нужно задавать вопросы, ведь мы только ради этого сюда и спустились».
Я опять повернулся к Мурдвину и спросил напрямую:
– Ты что-то знаешь о тумане?
– Я его чувствую. – Старик довольно кивнул. – Чувствую.
– Откуда он пришел?
– Отовсюду.
– Что будет с нами, если мы отправимся в низину, если пойдем дальше через мглу?
– Густой туман никуда не ведет. Теперь все стало туманом. Идти можно только в его глубь.
– Мы уже глубоко?
– Вы даже не сделали первого шага.
– А если сделаем?
– Этот путь не для тебя.
– Почему?
– Ты сам так захотел.
Я поморщился. Мне не нравились эти игры. Если старик и знал нечто важное, то говорил так путано, что вынести из этого хоть какую-то пользу было трудно.
– И что там, в глубине тумана?
– Начало и конец жизни. – Мурдвин старательно обтер подошву серой ветошью, закрепил на верстаке и принялся стамеской вырезать по краю узкую дорожку.
– Предположим…
Я старался придумать как можно более точный вопрос в надежде услышать что-то вразумительное.
– Туман пришел из-за лигура?
– Нет. Туман привлекло страдание осветленных.
– Осветленных?
– В них живет последняя надежда новой жизни.
Я догадался, что Мурдвин говорит о фаитах.
– Когда осветленных лишают свободы, они выдыхают страдание. И оно привлекает туман. Чем больше страдания, тем сильнее туман. Он окутывает все забвением.
В этом была хоть какая-то логика. Сразу вспомнилось, как двойники Оэдны и Миалинты выдыхали пар в минуты страха.
– Фаиты… Осветленные появились из-за лигура?
– Он дал им свободу, – кивнул Мурдвин.
– Откуда ты это знаешь?
– Я его чувствую.
– Ты чувствуешь лигур, из-за которого пришли осветленные?
– Я стал его частью.
– И ты знаешь, где он?
– Рядом.
– Рядом?
– Когда-то он был в моих руках.
– Где ты его взял?
Мурдвин исчез. Вместе со станком. Вместе с обувью. В одно короткое мгновение. Передо мной – пустой земляной угол. Ни следа. Ничего. Я похолодел. Боялся пошевелиться.
Оглянулся. Сзади тоже никого. Миалинта, Громбакх и Сит пропали. Вместо двери – стена. Я оказался в замкнутой яме без выхода. Здесь не было ни
