Близнецы развеселились. Вырвавшись из мглы и оказавшись в жилом селении, пусть даже таком, как Подземелье Искарута, они явно почувствовали себя значительно лучше.

На второй ярус вело несколько переходов: два с пологой лестницей, один с отвесной лестницей и один съездной – для телег и скота. Мы пошли по первой пологой лестнице. Оказавшись у перил, я посмотрел вниз, в пустоту провала, и не смог разглядеть последние ярусы – они терялись в темноте.

Высота у каждой улицы была своя. Между первым и вторым ярусом было чуть больше трех саженей, и в это пространство уместились отдельные навесные веранды крошечных землянок. Они были укрыты тряпичными козырьками, и к ним тянулись узкие лесенки.

По балкам ползали дети. Играли, бросали в бездну щепки. Возле дверей сидели старики. Из завитых черных трубок потягивали смородиновый дым. На противоположной стороне провала я увидел большую освещенную площадку, где толпились люди. Они двигались, а по земляным стенам мельтешили их тени. Присмотревшись, я понял, что это рынок.

Широкие лавки, укрытые серым навесом. Голоса людей звучали глухо, отрывисто. Рынок уходил вглубь стены, в вырубленную и укрепленную столбами пещеру.

На пять или шесть ярусов ниже расположилась площадка поменьше, так же залитая пожухлым красным светом. Люди там смешались со своими тенями, и могло показаться, что это ворочается какое-то одно неуклюжее создание.

Взглянув наверх, я увидел кромку провала. Над ним вздымалась полая колонна мглы, поверх которой лежала синяя плита облачного неба.

В пространство между вторым и третьим ярусом тоже выходили отдельные веранды, но к ним не поднималась ни одна лестница. Я подумал, что эти землянки заброшены, но на одной из веранд увидел девочку – она сидела, свесив ноги над улицей, и равнодушно рассматривала золотоволосых фаитов.

– Здесь тоже появляются двойники? – Я ускорил шаг и вскоре поравнялся с Миалинтой.

– Редко. Очень редко. Жизнь тут, сам видишь, не самая приятная. Бедняки больше думают о том, как выжить. Им и выбирать не из чего. А если и появляются фаиты, то они чаще всего просто кидаются в пропасть.

– Зачем? – удивился я.

– А ты подумай, – улыбнулась Миалинта.

– Понятно… Ну, не только у бедняков такие фаиты.

– О чем ты?

– Я видел, как появился фаит у Сольвина.

– И чего он хотел? Съесть вдвое больше, чем позволяет живот?

– Нет. Двойник хотел его убить. Сразу, как только появился.

– Любопытно… Но это несколько другая история. Хоть и по-своему печальная.

– Согласен. История Лианила, сына наместника, тоже была печальной?

Миалинта с укором посмотрела на меня.

– Вы точно знаете, куда нам идти? – вмешался нагнавший нас Теор.

– Знаю, – кивнула дочь наместника.

– И куда же? – поинтересовался сзади Громбакх.

– Вниз.

– А там…

– Там живет человек, который десять лет назад выпустил первого фаита. Я уже говорила.

– Да, но не говорила, что ты здесь была раньше. – Охотник прищурился. – Не говорила, что точно знаешь, где его искать. Может, даже знаешь, что он нам расскажет?

– Этого никто не знает.

– Но ты надеешься, что он вдруг придумает, как разогнать туман? Или укажет на лигур, который его вызвал?

– Увидим.

– Увидим… – скривился Громбакх. – Что-то я не понимаю. Ты знала о нем. Видела, как в городе появляется все больше двойников. Видела, как стягивается туман. И только сейчас вдруг решила…

– Послушайте… – Миалинта остановилась и обернулась. – Я прошу. Осталось недолго. Мы почти дошли. Просто потерпите.

– Что-то мне совсем расхотелось туда спускаться. – Охотник с подозрением посмотрел в бездну.

– Если вам страшно, можете подождать тут. Всем идти не обязательно.

Громбакх демонстративно закинул на плечо топор:

– Идем. Чем быстрее покончим с этим, тем быстрее вернемся в таверну. Здешним забегаловкам я как-то не доверяю. – Охотник оглядел улицу.

Мы продолжили спуск.