– Я в кроссовках!

– А-а-а, тогда ладно. Только не споткнись.

– Да тут валунов нет…

– Спотыкаешься не о горы, – строго выдал он очередной перл, – а о камушки.

Она ускорила шаг, стараясь утащить с собой и Бианакита, чтобы оторваться от умничающего начальника.

Михаил двигался в шаге от Азазеля, тот кивнул вслед Аграт:

– Бурчит, но слушается.

– Не раздражает?

Азазель отмахнулся:

– Пусть бурчит. Нельзя слишком уж закручивать гайки. Каждый член команды должен быть свободен… в узких рамках. Ты мне скажи другое, Михаил… Не кажется, что ты слишком чист для этого коварного мира? Я имею в виду вообще и Брий тоже.

Михаил спросил с неприязнью:

– С чего ты решил? У тебя это звучит так, словно «чистый» это синоним дурака!

Азазель чуть хохотнул:

– В какой-то степени верно. Я тебе несколько раз сказал, что живу здесь изначально, что в аду ни разу не был… ну, по принуждению, а ты почему-то решил меня туда отправить!.. Скажи, откуда возникла у тебя эта идея? Прости, что снова возвращаюсь к этому разговору, но детали в самом деле важны.

Михаил посмотрел на него расширенными глазами:

– Но это же очевидно! Ты демон, а демоны должны быть в аду…

– Но ты пришел к этой мысли только в последнее время, – напомнил Азазель. – Почему? Я же здесь шесть тысяч лет!

Михаил на ходу пожал плечами, чуть переместив тяжелый рюкзак на менее вспотевшее место.

– Не знаю… Как-то зашел разговор об этом… Что пора почистить, что в мир людей стали проникать демоны…

– И вы решили начать с того демона, – сказал Азазель, – который живет здесь изначально? Мудрое решение, не находишь?.. В смысле очень коварное. Кто подсказал?

Михаил подумал, наконец покачал головой:

– Мне казалось, я сам… Хотя теперь чудится, что к этой мысли кто-то да подтолкнул. Или я сам пришел, уже подтолкнутый.

– Вспомни всех, – посоветовал Азазель уже серьезным голосом, – кто тогда с тобой общался. А потом методом исключения или еще каким, у меня их тыща, можно отыскать крысу.

Михаил посмотрел исподлобья:

– А это не твоя работа?

Азазель покачал головой:

– Кто-то начал раньше меня. И с другой целью.

– Какой?

– Как я уже говорил, – напомнил Азазель, – тебя хотят подставить. Честные и бескомпромиссные бывают нужны только в начале, а потом начинается разложение… А кто не вписывается в коррупционные схемы, того стараются выпихнуть. Михаил, я даже не подозреваю ваших местных. То просто очень пышные и величественные куры. А что, если и туда проникли невидимые лапы ада?.. Госдеп не… тьфу, ад не дремлет!.. И мощь его растет.

Михаил зябко передернул плечами, дорога пошла по совсем уж крутому косогору, нужно осторожничать на каждом шагу, чтобы не скатиться на спине вниз в далекую долину.

– Этим тоже займемся, – пообещал он.

– Если выберемся живыми отсюда, – ответил Азазель очень серьезно. – Наши противники все круче. В бой пошла, как здесь говорят, тяжелая артиллерия. И бить она будет, что совсем хорошо и даже прекрасно, прямой наводкой. В упор!

Михаил промолчал, берег дыхание и со стесненным сердцем оглядывал окрестности.

После той страшной катастрофы весь регион оставался прежней выжженной пустыней, и только переселенцы, вгрызаясь в эти земли, медленно шаг за шагом превращали ее в подобие прежнего роскошного сада, но большая часть этой страны все еще выглядит бесплодной пустыней.

А на месте Содома и остальных близко расположенных четырех городов выжженная земля так и осталась под слоем окаменевшей лавы. Редко-редко где растет трава или даже кустик, но и это, как понимал Михаил, поверх той скопившейся толстым слоем пыли, что принес ветер и оставил в щелях и выемках.

А деревьев нет, потому что корням не пробить окаменевшую корку лавы, которая даже в самых тонких местах не меньше метра толщиной.

Он спросил молча шагающего Азазеля: