– Не стану, – огрызнулся он. – Тогда он вовсе на голову сядет.

– Но мы еще не скоро вернемся в город, – напомнила она. – А сейчас ты здесь… и я здесь.

– Я подожду, – ответил Михаил с еще большей неловкостью, – когда мы с нею встретимся.

Она сказала высокомерно:

– Не понимаю… Разве она обидится? Это же для мужчины так естественно.

– Дело не в ней, – сказал Михаил и ощутил, что оправдывается, словно она права, а он что-то хитрит и выгадывает. – Дело во мне. Я не считаю, что так честно… Я же не Азазель, в смысле не козел.

Она сказала с твердостью в голосе:

– Так и скажи, что я тебе противна. А что во мне так не нравится? Сиськи не такие?.. Я вся не такая, да?.. Скажи, что не так. Может, жопу приподнять? Чтобы точно под твои ладони?.. А если вот так… посмотри? Или вот так?

Михаил ощутил, что краснеет, отвел взгляд. К счастью, из темноты раздались приближающиеся голоса Азазеля и Бианакита. Михаилу даже почудилось, что Азазель говорит нарочито громко, чтобы услышали издали, и он тут успел надеть штаны, если застесняется своей приземленной человечности.

Они вошли в круг света. Азазель уже зевает во весь рот, Бианакит молча бросил плащ на землю и лег навзничь, опустив ладонь на рукоять пистолета в кобуре. Азазель кивнул Михаилу:

– Спи. Утром короткий марш-бросок, и мы на месте.

Михаил закрыл глаза, но прислушивался к тому, как устраивается Аграт. Она обиженно перешла на другую сторону костра и легла поблизости от Бианакита, с другой стороны Азазель, так что на эту ночь отделался, уже хорошо, а дальше видно будет, вдруг да сама отлипнет…

Сердце продолжает стучать часто, а в голове суматошные мысли пытаются увязаться в клубок, чтобы понять некоторые оговорки Азазеля, да и вообще что-то в его словах проскальзывает не просто потаенное, что понятно, это же Азазель, но как будто все еще пытается им манипулировать…

Он вздрогнул, в ночи за кругом света показалось нечто полупрозрачное, оформилось в молодую и обнаженную женщину, как почудилось вначале, но вскоре рассмотрел, что облачена в подобие широкополого плаща, тоже прозрачного, но это уже не важно, приличия соблюдены.

Двигается она медленно, почти плывет, однако ноги все-таки касаются земли. Михаил начал приподниматься, но за спиной Азазель сказал шепотом:

– Спи, это ко мне.

Михаил прилег снова, но глаза оставил чуть приоткрытыми. Азазель встал, женщина остановилась за освещенным кругом, он вышел к ней на ту сторону, однако Михаил видел обоих достаточно отчетливо.

Некоторое время они говорили совсем шепотом, почти слипнувшись воедино, затем удалились вообще в черную ночь за толстые деревья. Михаил не мог заснуть, все порывался встать и отправиться на поиски, но наконец Азазель вернулся и лег рядом с Бианакитом.

Михаил подождал, пока Азазель укрывался плащом, ночи здесь холодные, поинтересовался шепотом, чтобы не будить остальных:

– Она что, здесь живет?

– Она везде живет, – ответил Азазель тоже тихо. – Спи.

– Опасна?

Азазель чуть помедлил с ответом:

– Как тебе сказать… Это демон ночи.

– Вампир?

– Вампиров не бывает, – напомнил Азазель тихо. – Просто демон, который появляется только ночью. Очень удобно, если самка, правда? Вечером пришла, к утру точно уберется. А то есть такие, не выгонишь.

– Неправда, – ответил Михаил и добавил: – Это нехорошо.

– Почему? – спросил Азазель. – Надоест – просто выставь ее утром на солнечный свет.

– Грубые у тебя шуточки, – буркнул Михаил. – Сказано, демон. Хотя откуда у вас милосердие?

Азазель хмыкнул:

– Ты сколько за эту неделю человек убил, милосердный ты наш? А про демонов уже и не спрашиваю.

Аграт услышала, зашевелилась под плащом. Михаил видел, как она высунула из-под края полы острую мордочку.

– Он что, – спросила она страшным шепотом, – убивал и демонов?

– Как серийный маньяк, – заверил Азазель. – Только те обычно выбирают молодых и красивых женщин, а Мишка любит истреблять демонов. Смотри, не с той руки ему кофе подашь, он и тебя истребит.

– Я буду ему с той руки подавать, – пообещала она.

Михаил притворился, что уже спит, но сам не ожидал, что в самом деле заснул почти моментально, уступая требованиям усталого тела.

Среди ночи он проснулся от неясной тревоги, хотя все тихо, костер уже прогорел, от покрытых серым пеплом углей идет багровый отсвет, ему спокойно