– Между обвалом дома и катастрофой в метро прошло три дня, – упавшим голосом произнесла Ксения. – Вряд ли у нас в распоряжении больше.

– А может быть, наоборот, затянется.

– Может. Но лучше на это не рассчитывать.

– Ну что ж, – Арсус придвинулся поближе и потянул завязки на самой верхней папке. – Как говорится, у нас вся ночь впереди.

К половине шестого утра Арсус уже не был так оптимистичен. Стопки бумаг на столе возвышались ровными башнями, настолько высокими, что Защитники едва могли разглядеть друг друга. Документы занимали все место – пол вокруг был заставлен кружками с кофе и чаем, тарелками из-под бутербродов.

– Лера сейчас не хватает, – Арсус потянулся, хрустнув шеей. – Веселей бы было.

– Главное, что он в порядке, – слабо отозвалась Ксения. Она сидела по-турецки на полу, прислонившись к стене и обложившись папками со всех сторон.

– Ксюш, поспи хоть чуть-чуть, – в десятый раз предложил Арсус. Уже без особой надежды. Девушка только мотнула головой и углубилась в бумаги.

Хан читал молча, на ходу, передвигаясь по комнате из угла в угол. Он подходил к столу, клал изученный документ в стопку просмотренных, отпивал из кружки с чаем, брал новую папку и снова принимался вышагивать.

Очередное дело с отпечатанным «Совершенно секретно!» на папке зацепило его взгляд. Хан молча открыл папку и зашагал по комнате. Сколько раз они натыкались на документы, казалось бы, во всем походящие на то, что они искали, но в итоге оказывались не тем. Сначала такие находки встречали радостным возгласом, потом осторожным: «Посмотрите», потом – просто взглядом, полным надежды, быстро превращающейся в разочарование. Время шло.

Часы на стене неумолимо тикали – то и дело кто-то поднимал на них глаза, мысленно отсчитывая, сколько еще осталось. Уже пару часов назад Арсус принялся нервно сжимать и разжимать кулаки, Ксения – хмуриться и кусать губы. Хан прекрасно понимал, что стучит у каждого в голове. Конечно, они не знали, сколько времени у них есть. Но то, что его становилось все меньше, а они не продвигались ни на шаг, было ясно всем.

Он просмотрел всю папку до конца, ожидая подвоха на каждой странице. Несколько раз прочитал последние строки. Вернулся в начало и тщательно изучил все по второму разу, перепроверяя слово за словом, факт за фактом, рассматривая фотографии и схемы.

Наконец Хан закрыл папку, выдохнул и подошел к столу. Решительно отодвинул в дальний конец нагромождения из бумаг и аккуратно положил на середину свою находку.

– Вот, – произнес Хан, и в обычное его спокойствие закрались нотки волнения. – По-моему, это то, что нам нужно.

Виктор Сергеевич Розанов был человеком вполне симпатичным. По крайней мере Ксении так показалось по фотографии, прикрепленной к папке с личным делом. Светлые волосы, упрямый рот, взгляд с веселым прищуром – никак не скажешь, что такой человек может творить какие-то злодеяния. Правда, снимку было лет десять, а то и больше, черт его знает что произошло за это время…

– Гитлер, если бы ты не знала, кто он, тоже нормальным показался бы, – Арсус словно прочел ее мысли.

– Зло оставляет свой отпечаток на человеке, – серьезно произнес Хан. – Только проклевывается не сразу…

– Ладно, давайте смотреть, как оно здесь проклюнулось, – Арс в очередной раз перелистнул страницы дела.

Папка была довольно толстой и читалась как детектив. И каждый, кто изучал ее, то и дело перекидывал листы назад и всматривался в фотографию Розанова, непонимающе хмурясь – почему о нем и его изобретениях никто не знает? Мальчик-вундеркинд из бедной семьи, абсолютное отличие в школе и в институте, блестящее будущее в физике… Даже вмешательство Великой Отечественной не сбило Розанова с пути – служба в секретном подразделении, разработка новых видов оружия. После войны ученый был на хорошем счету, продолжил работу в Ленинградском физико-техническом институте и явно метил в очередные светила науки. Ровно до весны 1957 года…

– Практически один в один, – пробормотал Арсус, разглядывая чертежи, подшитые к папке.

Рисунки, схемы, подписанные торопливым почерком, формулы – конечно, чтобы понять все тонкости, нужно было разбираться в физике на том же уровне. Но в этом не было необходимости – капсула, выловленная Ксенией, была узнаваема, точно сошла с пожелтевших страниц, стала выпуклой и материализовалась прямо перед ними.

Установка, позволяющая вызывать локальные сейсмические толчки, провоцировать и – что самое главное – контролировать землетрясения, похоже, стала главным проектом Розанова. Судя по записям, ученый корпел над своим детищем годы, уделяя ему все имевшееся в распоряжении время. Его отчеты фонтанировали детским восторгом. Слова нетерпеливо прыгали со строчки на строчку, и с залежавшихся, пахнущих пылью страниц подвыцветшими чернилами лилась радость первооткрывателя.

– А мне всегда казалось, такие ученые – почти как роботы, без эмоций, – пробормотала Ксения.

Арсус обиженно покосился на нее, но промолчал. Читать дело становилось как-то тревожно и грустно.

Розанов уверял, что его разработки будут незаменимы и в военных, и в мирных целях – строительство, археологические исследования. Не говоря уже о