– Что происходит?

Лер попытался сопротивляться, потянуть илистую землю на себя, но та крепко вцепилась, пересиливая его. Из рук словно потянулись веревки, и Лер почувствовал, как по ним из него вытекает, высасывается энергия.

«Неужели земля?» – успело мелькнуть в голове, прежде чем навалилась чернота.

Реальность возвращалась потихоньку, как в камере, в которой никак не могут настроить резкость. Темнота отказывалась расставаться с Лером.

– Что с ним?

– Не знаю. Он пытался управлять землей, как обычно, но все пошло как-то не так. А потом…

– Он дышит! – облегченно сказал Хан. – Но израсходовал слишком много сил.

Титаническим усилием воли Лер попытался открыть глаза. Он в ответе за миссию. Там люди… Тело не соглашалось ни с какими доводами. То, на чем он лежал, вдруг принялось тошнотворно дрожать.

– Что это? – Ксения испуганно уставилась под ноги.

– Снова. Толчки, – Арсус озабоченно наморщил лоб. – Но это невозможно! Что-то… Их должно что-то вызывать. Где план местности?

Хан зашуршал картой, раскладывая ее на полу.

– Вода! – Ксения ткнула пальцем в бумагу. – Здесь подземные воды. Я спущусь и проверю.

– Будь осторожна, – предупредил Арсус. – Там может быть все что угодно. Или кто угодно.

– Вот пусть это «что» или «кто» само и бережется.

– Ждать нельзя, поезд будет затягивать! Нужно начинать эвакуацию.

– Я справлюсь, – Хан коротко сжал плечо Арсуса. – Позаботься о Лере.

Лер сумел-таки приоткрыть глаза. Два едва различимых силуэта стремительно удалялись, третий навис над ним. На заднем плане послышались крики.

– Ничего не говори, – строго произнес силуэт голосом Арсуса. – Не трать силы.

Вагон мелко трясло. Вовка сцепил зубы, чтобы не прикусить себе язык или губы. В голове стучало вперемешку: «Не отпускать руки» и «Не проваливайся, не проваливайся!» Он уже не чувствовал пальцев ни одной, ни другой руки и то и дело проверял, не выпустил ли он маму или поручень. Это было самое страшное.

Малыш уревелся до того, что так и уснул на руках у папы. Вовке были видны его красные щеки, все в дорожках от слез, и он – по секрету, конечно, – завидовал этому пацану. Ему тоже ужасно хотелось заплакать. И заснуть тоже хотелось, а потом проснуться и узнать, что ничего этого не было. Но Вовке было уже семь с половиной, он мужчина и должен защищать маму.

В вагоне стало ужасно тихо – люди будто замкнулись в самих себе. Одни смотрели себе под ноги, другие таращились в стену. Кто-то сидел, закрыв глаза и бормоча что-то себе под нос. Мама судорожно прижимала к себе Вовку и молчала.

Пол вагона задрожал сильнее, в него словно ударили огромным кулаком. Вовка испуганно втянул воздух. Какая-то женщина тихонько вскрикнула.

– Помогите… – совсем слабо взмолился кто-то.

Вовка почувствовал под ногами вибрацию.

– Мама, – хрипло прошептал он, еле шевеля губами от ужаса. – Мама, это оно…

Пол содрогнулся от очередного мощнейшего удара. Снова! И снова! Вагон застонал и начал наклоняться сильнее.

– На помощь!

– Помогите!

– Помогите! – Вовкин голос было не различить в общем хоре паники. – Помогите!

В стекло поезда что-то стукнуло. Люди закричали еще громче. Вовка вытянул шею – за окном стоял какой-то человек с черными волосами и отчаянно размахивал руками, что-то крича.

– Отойдите от окна! – догадался Вовка. – Пригнитесь, пригнитесь!

– Пригнитесь! – заорал какой-то дяденька ему в подмогу.

Послышался глухой удар, внутрь посыпалось стекло. Кто-то завизжал. Сквозь выбитое окно в вагон проник воздух, пахнущий тем особым запахом, который всегда был в метро, и надеждой.

В подземной реке никого не было. Ксения и до погружения сомневалась, что здесь кто-то мог быть, – Арс, скорее всего, преувеличивал. На всякий случай. Но что-то тут было не так, что-то вызывает эти толчки…