– Нет-нет, она великолепна. Вы очень добры.

Чудище нетерпеливо отмахнулось.

– Я не напрашиваюсь на благодарности. Кровать удобная? Хорошо спалось ночью?

– Да, отлично, спасибо. – Я невольно посмотрела на руки, и это не укрылось от взгляда моего спутника.

– Что у тебя с руками?

– Я… – Я вдруг осознала, что почему-то не смогу ему соврать. – Вчера ночью… я хотела выйти из комнаты. Дверь не открывалась, и я… мне стало страшно.

– Наверное. – Слово прозвучало низким утробным рыком. – Дверь заперли по моему приказу.

– Но вы говорили, мне нечего бояться.

– Да. Но я Чудище, и я не всегда могу держать себя в узде – даже ради твоего блага.

– Простите. Я не подумала. – Было невыносимо смотреть, как он стоит, отводя взгляд, и понимать, что годы безнадежного одиночества лежат на его плечах тяжким бременем. Я почувствовала неодолимое желание его утешить. – Но я уже успокоилась – и руки мои тоже почти зажили, думаю. – Я размотала бинты и посмотрела, что там творится. На пальце заискрилось рубиновым и бриллиантовым огнем кольцо с грифоном, поймав последние лучи догорающего заката.

– Тебе нравится кольцо? – спросил, помедлив, хозяин замка.

– Да. Очень. И за семена роз тоже спасибо. Я посадила их почти сразу же после возвращения отца, и они расцвели прямо перед моим отъездом. Теперь дом будет помниться мне весь в цвету.

– Я рад. Я подгонял их как мог, но на расстоянии это несколько затруднительно.

– Да? – переспросила я, не уверенная, впрочем, что от меня ожидался ответ. Действительно, я ведь еще тогда заметила, что розы со стороны леса растут быстрее остальных. – Отдельное спасибо за все те замечательные вещи, что мы нашли в седельных сумках. Мы признательны за вашу доброту.

– Какая там доброта! Я прекрасно понимаю, что ты с радостью отдала бы все кольца, и розы, и кружева, лишь бы оказаться дома с родными. Я уже говорил, что не жду от тебя благодарности, – возразило Чудище сурово, но тут же сменило тон. – Я долго думал над подарком. Изумруды, сапфиры, прочие сокровища тебя вряд ли порадовали бы. Даже от золотых монет мало бы вышло проку.

– Вы отлично придумали.

– Правда? – спросил он польщенно. – Или ты снова деликатничаешь?

– Нет, в самом деле. Две свечи из присланных вами я сама сожгла за чтением. Немыслимая расточительность, но так приятно было вновь читать при хорошем, ровном свете.

– В этот раз я отправил еще свечей. А еще меха и ткани. Деньги мне показалось неправильным посылать.

«Кровавые деньги», – подумала я.

– Уже темно, – спохватился мой спутник. – Тебя ждет ужин. Позволь твою руку.

– Пожалуй, не стоит.

– Что ж.

– Думаю, лучше поспешить. Я очень проголодалась, – отводя взгляд, сказала я.

Показавшиеся впереди окна трапезной озарились светом. Я вспомнила, что, пока мы беседовали в сгущающихся сумерках и повсюду вспыхивали фонари, розарий тонул в темноте и даже на обратном пути к замку огни вдоль дорожек не спешили загораться.

– Как странно. Разве при вашем приближении не зажигаются светильники? Вчера, когда я бродила по замку, свечи сами освещали мне путь.

Чудище что-то проворчало на незнакомом мне языке, и лампы мгновенно зажглись.

– Я довольно долго предпочитал темноту, – пояснил хозяин, видя мое недоумение.

Я не нашла что ответить, и мы вошли в замок молча. В трапезной стоял тот же длинный стол, тесно уставленный тонким фарфором, хрусталем, серебром и золотом, причем среди посуды и приборов не было ни одного, знакомого мне по вчерашнему ужину. В воздухе плыли восхитительные ароматы. Хозяин с поклоном отодвинул для меня резное кресло, а себе подозвал другое – из длинного ряда выстроившихся вдоль стены, среди которых я не увидела двух одинаковых. Подозвал тем же тарабарским языком, каким отдавал приказ светильникам.

Как и вчера, ко мне приковылял столик с горячей водой и полотенцами, и, пока я умывалась, блюда принялись наполнять мою тарелку, толкаясь и звеня. Вот и звон посуды, о котором я просила. Однако даже этот звон выходил мелодичным – из-за благородных материалов, не иначе. Что я здесь делаю? Грейс восседала бы на этом резном троне как королева. А я смотрюсь нелепо.

Я оглянулась на Чудище, которое село по правую руку от меня, но в некотором отдалении. Откинувшись на спинку кресла, он упирался бархатным коленом в стол, и никаких приборов перед ним не лежало.

– Вы не будете есть? – удивилась я.

В ответ мой сосед по столу поднял руки – или лапы?