очередью.

Причем, поскольку лента была снаряжена через один зажигательными, мы заодно подожгли и кормовую надстройку.

Конечно, мы застали противника врасплох.

Но, с другой стороны, против нас действовали знаменитые «медные руки», а не всякая там провинциальная шелупонь или малоразвитые циклопы. Поэтому на галеасах быстро оправились от неожиданности и для начала открыли по нам огонь из станковых арбалетов.

Но тяжеленные арбалетные болты толщиной в два пальца, которые влет пробивали любую кирасу и наносили страшные увечья, были еще цветочками! Самым страшным оружием врага оказались солнечные пушки.

В тот момент мы с дядей Вовой, конечно, не знали таких мудреных слов. Поэтому наше знакомство с этим вредоносным агрегатом состоялось безо всяких церемоний.

Прямо скажем, агрегат по нам выстрелил. Но, к счастью, не попал. В противном случае самое малое, что нас с дядей Вовой ждало, – тяжелейшие ожоги всего тела. И никакой броник, никакая каска не помогли бы…

Столб лимонно-желтого света рухнул карающим ангельским мечом на ахтеркастль «Голодного кракена». Планширь с фальшбортом тотчас полетели врассыпную жаркими угольями, а палубный настил загорелся будто сухая солома.

– Да там у них солнечная пушка, разрази меня гром! – взвизгнул одноглазый матрос.

Тут надо отдать должное Лоду.

Старый пират побелел как мел, но сохранил самообладание. И, мгновенно сориентировавшись, отдал единственно верный приказ. Он обернулся к нам и сказал, указывая своим мечом в сторону вражеского галеаса:

– Видите у них на баке стеклянный куб? В нем линзы и зеркала из золота алхимиков… Если вам удастся разбить всё это, мы спасены.

– Разбивать – наша работа, – сказал дядя Вова задорно и, тщательно прицелившись, послал в приметный куб, близ которого колдовали три фигуры в балахонах боевых магов, длинную очередь.

Поначалу мне показалось: никакого эффекта нет.

Но тут же я сообразил: никакого эффекта и не было! Хрупкое с виду сооружение, внутри которого проворачивался механический гибрид радиолокатора и гирокомпаса из полупрозрачного материала, выдержало попадание двенадцатимиллиметровых пуль «Браунинга»! То есть эта зараза, чтоб вы понимали, демонстрировала свойства сорокамиллиметровой цементированной брони!

– Стреляйте еще! Защита у них крепкая, но не вечная! Однажды мне удалось ее пробить из двухпудового стреломета! – крикнул Лод страстно.

Мы с дядей Вовой переглянулись.

– Знаешь что, – сказал я старшине, – попробуй поджечь основание этого куба. А я метнусь к «Утесу», у него баллистика лучше.

Дядя Вова рассеянно кивнул. Хотя мне показалось, он не сильно верил в мой план.

Так мы и поступили.

Дядя Вова разворотил пулями фальшборт галеаса и всадил несколько зажигательных в массивную тумбу солнечной пушки.

Очень вовремя!

Поворотный механизм пушки сразу же заклинило, и следующий световой импульс этого гиперболоида инженера Гарина снова прошел мимо нас.

При этом разлетелась на раскаленные куски любимая подзорная труба Лода, превратилась в пепел целая бухта каната и раскололся надвое корабельный колокол.

«Если это был промах, то каким же должно быть прямое попадание!» – промелькнуло в моей голове.

Но я в тот миг был уже далеко, на форкастле.

Развернув «Утес», я опорожнил пол-ленты в надежде все же разбить центральный куб солнечной пушки.

И, что характерно, полвека эволюции автоматического оружия все-таки не прошли даром!

«НСВ-12,7 Утес» – это вам не «Браунинг M2» (ровесник разборок гангстеров-бутлегеров в Чикаго и Нью-Йорке, всех этих психов: Аль Капоне, Голландца Шульца, Джона Диллинджера).

Стеклянный куб лопнул!

Его содержимое водоворотом сияющих брызг разлетелось по окрестностям, поджигая все на своем пути!

На галеасе занялся второй пожар.

Я обернулся, выискивая взглядом дядю Вову. Цел ли?

У старшины всё было, что называется, «норм». В мою сторону он даже не посмотрел.

А вот Лод – Лод глядел на меня глазами, исполненными такой пылкой благодарности и такого уважения, что… мне на минуту показалось, будто я его любимый сын, закадычный друг и самый верный компаньон в одном флаконе.

Зная, каким злобным хрычом являлся по натуре Лод Рыжая Борода, можно себе представить, как высоко оценил он наш с «Утесом» успех…