Ночевали мы как животные – на коричнево-зеленых лишайниках.

Чтобы хотя бы во сне не чувствовать смрада, растекающегося по всей горе от озера (забыл сказать: кислотная вода вернулась в него через полчаса после того, как мы нагрузили золотом мулов), я зарылся носом в свою куртку и, свернувшись калачиком, кое-как уснул.

Устал я и впрямь адски. Притом не только от крутого подъема, не только от расколбаса вокруг сокровищ, но и от плетения щитов.

Каких на фиг щитов, спросите?

А таких. Поскольку Рихард был в общем ознакомлен с темой «циклопы и их тактика», он предложил заготовить впрок побольше сплетенных из ивы защитных циновок. Оказалось, что циновки эти в нашем отряде умеют плести все, кроме нас с дядей Вовой, – вероятно, в Империи Алхимиков это было что- то вроде национального спорта, как у нас, у русских, шашлыки или хоккей.

А раз к плетению нас приставить не получалось, нас отправили резать лозу. Ну мы и нарезались – до того, что к концу смены у меня не поднимались руки…

В общем, спал я хорошо и просыпаться в принципе не хотел.

– Ты на Ленина в Мавзолее похож, – сказал дядя Вова, тормоша меня в железнодорожном каком-то ритме.

– В смысле?

– Лежишь, молчишь, не сопишь, и выражение лица такое… державное!

– Чтобы сопеть, силы нужны, – буркнул я. – А у меня они закончились.

– Ничего, как циклоп за задницу ухватит, силы сразу-то и появятся, – пообещал опытный дядя Вова.

Вокруг еще только серело. Конечно, как мне было выспаться, когда вставать пришлось в такую рань?!

Однако, несмотря на мое нытье и жалобы, приходилось признать, что идея начать спуск очень ранним утром весьма резонная. А вдруг циклопы тоже поспать любят?

Но самое интересное нас ждало возле южного обрыва столовой горы. Пока мы чухались и грызли сухари с кипятком на завтрак, Таис, сероглазая муза нашего отряда, что-то там такое загадочное поделывала – стучала какими-то молоточками, забивала какие-то гвоздики, протягивала какие-то веревочки.

– Спускаться подано, уважаемые! – наконец сказала она Рихарду и Лоду с легким полупоклоном.

Я совершенно не разбираюсь в альпинизме и скалолазании, но, кажется, та штука, которую она соорудила, называется «система».

Она состояла из блока, страховки и люльки.

Человек садился в люльку, а его товарищи при помощи блока и веревки медленно опускали люльку вниз. Вдоль отвесной скалы.

Спускаться было – по меркам Смрад-горы – всего ничего, метров тридцать.

Оно, конечно, не то чтобы восторг и счастье, но терпимо…

Первым вызвался Кукса.

Таис навьючила на него золото, объяснила, как именно нужно сидеть и за что держаться, примотала к его поясу страховочную веревку, и трое мужиков, среди которых был и дядя Вова, повлекли его к осыпи.

Через десять минут люлька вновь оказалась наверху, и Таис предложила Рихарду быть вторым…

Предполагалось, что мы с дядей Вовой будем предпоследними. А Таис – замыкающей.

Когда дядя Вова присоединился к остальным членам экипажа, которые, к слову, уже принялись потихоньку спускаться вниз по осыпи, мы с Таис остались наедине.

Я, скажу честно, все больше восхищался талантами этой загадочной и длинноногой девицы. Мне нравилось, как быстро и четко она организовала спуск. И, главное, я совершенно не ожидал, что местные женщины все это настолько хорошо умеют!

Однако строгая Таис и слушать не хотела моих комплиментов, а легкие заигрывания презрительно игнорировала. Что навело меня на мысль о знаменитой песне Владимира Высоцкого, которая с детства мне очень нравилась, ведь ее все время слушал батя, особенно когда приходили с коньячком его друзья.

Поддавшись минутному порыву, я пропел: