потрясающие ощущения!

– Ему нельзя ничего рассказывать!

Голос Мину взвивается. Она не привыкла кричать. Но слова Ребекки вызвали у нее панику. Ребекка что, не помнит? Не доверяйте никому… Даже тем, кого любите больше всего на свете.

– Я знаю, – говорит Ребекка.

Она долго молчит.

– Просто мне и так многое приходится от него скрывать, – затем произносит она.

Мину понимает: наступил решающий момент, когда два человека могут стать друзьями по-настоящему.

– Ты наверняка слышала то, что обо мне говорят, – продолжает Ребекка.

Мину колеблется, не зная, стоит ли подтверждать слухи о Ребекке, которые доходили до нее на протяжении всех последних лет. Говорили, что у нее анорексия.

– Это правда? – спрашивает она.

– Да. Это продолжается до сих пор. То есть я всегда помню, что это может вернуться. Сейчас мне лучше, чем весной. Но я продолжаю думать об этом. Часто.

– А что говорит Густав?

– Мы никогда об этом не разговаривали. Но он наверняка знает. – Ребекка поднимает глаза и встречается взглядом с Мину. – Я боюсь, что если он узнает, то не захочет быть со мной. Ты первая, кому я об этом рассказываю.

Мину хочет сказать что-нибудь умное. Хочет показать, что заслуживает доверия, помочь Ребекке массой полезных советов, пообещать, что все будет хорошо. Но она тут же понимает, что сейчас лучше помолчать. Дать Ребекке выговориться.

– Когда я думаю, как жила раньше, до того, как стала встречаться с Густавом, мне все видится в черно-белом цвете, как старый фильм. С Густавом моя жизнь стала разноцветной. Но мне кажется, я до сих пор принадлежу черно-белому миру, и Густав в любую минуту может осознать, что я… что я бесцветная. И когда он увидит это, все разрушится.

– Но он любит тебя. Это видно. Может, ты просто-напросто должна поверить ему?

– Как бы я хотела, чтобы все было «просто-напросто», – говорит Ребекка.

– С моим опытом общения с парнями только советы давать! – говорит Мину, и Ребекка смеется.

– Ладно, теперь твоя очередь. У тебя есть какая-нибудь большая тайна?

Мину колеблется.

– Ну, я типа безответно влюблена, – говорит она. – Бред, в общем.

– Ой, расскажи. В кого?

– Пообещай, что никому не расскажешь. Ну, то есть я в этом и так не сомневаюсь, но вроде когда говоришь: «Никому не рассказывай», чувствуешь себя увереннее.

Ребекка снова смеется.

– Обещаю, – говорит она.

Мину едва может выговорить его имя. Сейчас Ребекка поймет, какая она на самом деле наивная маленькая девственница.

– Макс.

Имя вырывается из нее как вздох. Мину готова провалиться сквозь пол, сейчас же, сию минуту, и пусть это место сразу заделают досками и ее, Мину, навсегда предадут забвению.

– А ты ему нравишься, как думаешь? – спрашивает Ребекка, как будто в том, что сказала Мину, нет ничего странного.

– Конечно нет, – отвечает Мину. – Но иногда он вроде смотрит на меня как-то по-особому. Хотя это, разумеется, только мои фантазии.

– А ты не хочешь поговорить с ним где-нибудь после уроков? Если ты чувствуешь, что между вами что-то есть, наверняка это так.

Она говорит об этом так естественно.

– Спасибо. Но думаю, лучше просто постараться его забыть.

– Ну-ну, удачи, – иронически говорит Ребекка, и Мину не может сдержать улыбки.

Городской торговый центр – Галерея – средоточие всего, за что Ванесса ненавидит Энгельсфорс. Пустой и некрасивый, он символизирует несбывшиеся ожидания.

Его открыли шесть лет назад, помпезно и торжественно, детям подарили воздушные шарики. А теперь здесь только закрытые двери магазинов и любимая забегаловка алкашей – «Sture&Co». Все здание погружено в постоянный полумрак, потому что никто больше не меняет перегоревшие лампы на потолке. Открытие «Хрустального грота» – первое событие за последние два с лишним года.