Поэтому последний совет по этому корпусу такой: отбрось гордыню и не мчись на врага сломя голову в гордом одиночестве. Никакая броня и мощь орудия не спасет от прицельного огня нескольких танков противника одновременно. Наиболее продуктивной будет слаженная работа группой, спаянным отрядом. Причем желательно – с парой шустрых легкачей.

А общий совет один навсегда: воюй грамотно. Береги свой танк. Думай. Твое оружие – не корпус и не пушка. А голова.

Выслушав сумасшедшего наставника, Маляр послушно кивнул и взобрался на броню. Совершенно как пацан уселся верхом на ствол, погладил. Возможно, со стороны выглядело дурацки, но Маляр сдержаться не мог. Все же что-то скрывалось в этих несчастных «Танках Онлайн». Что-то, превращающее мужчин в детей. Что-то зажигательное и дерзкое. Что-то возбуждающее и опасное. Что-то, чему можно было посвятить всю свою жизнь. Или… отдать ее за бесценок.

С таким мощным орудием, которое стояло на «Мамонте», Малярийкину встречаться еще не приходилось. Визуально, особенно сидя сверху, можно было заметить, что «Шафт» (а на «Мамонте» стоял «Шафт») даже на первый взгляд отличается от большинства обычных стволов излишними артиллерийскими наворотами. Возможно, он был не таким громоздко-впечатляющим, как «Фриз», но от примитивно-гладких «Смоки» и «Рельсы» отличался как Эйфелева башня от фонарного столба. Не размером, разумеется. А изяществом.

Длинный и многосоставный ствол «Шафта» покоился в ложе в виде мощной стальной колодки, утопленной в танковую башню. Примерно от середины ствола почти до дульного среза конструкцию орудия украшал эжектор в виде продолговатого рифленого цилиндрического баллона с двумя кольцевыми днищами. А проще говоря – в виде утолщения ствола. Эжектор, разумеется, носил функцию отнюдь не декоративную, а насквозь практичную – служил устройством продувки артиллерийского орудия от химических газов, образующихся при производстве выстрела, и тем самым обеспечивал уменьшение загазованности боевого отделения башни танка.

Вместо дульного среза ствол Шафта завершался большим щелевым дульным тормозом (проще говоря – здоровой дырчатой насадкой на конце орудия). Дульный тормоз тоже не был пустым прибамбасом и являлся устройством-компенсатором, предназначенным для уменьшения отдачи ствола. Основная часть отдачи компенсировалась откатным устройством, совмещенным с ложем орудия, однако дульный тормоз брал на себя от двадцати пяти до семидесяти пяти процентов обратного импульса, что говорило о его эффективности, вне зависимости от остальных компенсирующих и координирующих устройств.

Дульный тормоз был активно-реактивным, украшался внешними «крыльями» и работал просто. В момент выстрела щели дульного тормоза перенаправляли энергию газов, истекающих из среза ствола, со сверхзвуковой скоростью на помянутые боковые «крылья». Это снижало импульс отдачи. Причем так сильно, что не только компенсировало его, но даже перенаправляло в противоположный вектор. Так, при выстреле надкалиберным боеприпасом, из-за действия дульного тормоза орудие после залпа не только не откатывалось назад, как обычно, но даже толкало корпус немного вперед!

С другой стороны, насколько понимал Малярийкин, применение на «Шафте» дульного тормоза приводило к существенному увеличению громкости выстрела и проблемам демаскировки. Впрочем, если сидишь на «Мамонте», решил он, проблемы демаскировки возникнут сами по себе. Как говорится, кто на что учился, тот на том женился. Мощная броня и громкая пушка вполне соответствовали друг другу.

Малярийкин спрыгнул «с коня» (высота была от земли три метра) и хлопнул «Мамонт» по массивной надгусеничной полке.

– Зачетная пукалка, – сказал он, имея в виду новое орудие. – Вижу, прокачали ее по самое не балуйся.

– А ты другого ожидал? – усмехнулся Байбулатов в ответ. – Это же Лена. С виду девка, а внутри прожженный «сапог». Свихнувшийся на гигантомании. Перед тобой не просто «Шафт», одно из «высших» орудий второго поколения танковой табели о рангах. А последняя модификация «Шафта» из в принципе возможных. Плюс какие-то внутренние доработки, которые делают по заказу спонсоров умники из ВТЭК. Исключительно для вас, господ потенциальных чемпионов.

Байбулатов снова критически оглядел пушку, словно доступную, но некрасивую проститутку. А потом Малярийкина.

– Короче, тестируй, полководец.

Малярийкина просить дважды не было нужды. Бывший автомех и аэрограф охотно взобрался на новую «броню», однако, оказавшись на боковой бронеплите корпуса, Маляр неожиданно застыл. Потом, повернувшись, протянул руку старшему старшине.

– Ну что, Иваныч? Прокатишься со мной?

Старик подумал, хмыкнул по-стариковски и, подхватив руку, неожиданно ловко вскарабкался на броню.

– Стар я по коробочкам прыгать, сынок. Ну да ладно, сегодня не убьюся.

Вместе залезли в танк. Теоретически корпус строился под единственного пилота. Но в «Мамонте» места хватило бы на троих. А если как в анекдоте – вообще человек на десять.

Интерьер был зачетный. Оба приятеля, оглядевшись, едва не ахнули. Байбулатов, кстати, хоть и был матерым старожилом «КТО», но в «Мамонте» ему сиживать до сей трогательной минуты не доводилось.

Внутренняя отделка корпуса третьего поколения «Мамонта», причем в дополнительной модификации М3 (не путать с поколением!), соответствовала скорее гребаному лимузину «Бентли» из скорлупы орешка и кожи оленей, чем боевой машине.

Мягкая обивка сидений, яркие плазменные панели, рассеянный свет из микрософитов, спрятанных чуть не в каждом изгибе брони. Обивка «салона»