великолепия приперся на тренировку. Дорогостоящие сверхпрокачанные корпуса были обычно достоянием очень продвинутых игроков. Которые в примитивном тренинге на лазерных «постреляшках» не нуждались по определению.
Малярийкин проигнорировал всеобщее внимание, занял предбоевую позицию на краю площадки и принялся неподвижно ждать.
Едва на сигнальном табло вспыхнул яркий зеленый цвет, дававший старт открытию всеобщей охоты, как танки вздрогнули, словно живые. Броня и сталь дрожать не могли, но визуально было очень похоже. Движки взревели, засопели поршни, заскрипели траки, зашуршали гусеницы. Тренирующиеся пилоты стали резво расползаться по полигону, стремясь занять выгодные позиции для ведения огня.
Танк Малярийкина двигался по прямой к противоположному концу микролокации, неторопливо накручивая километраж по песку и асфальту. К удивлению Малярийкина, прокачанный до М3 «Мамонт» оказался достаточно резвой машинкой, хотя и уступал тому же прокачанному «Васпу» в скорости. Но не так значительно, как могло показаться при взгляде на габариты. За десять секунд Маляр выжал из «Мамонтенка» сотню. Это впечатляло. Конечно, «Мамонт» сейчас катил на так называемых «мягких» тренировочных траках, и под траками был асфальт, а не размытое дождем болото, но способность к рывку на форсаже для подобной машины сама по себе уже была достижением!
Хотя «коробочка» перла вперед на полных оборотах, ствол «Шафта» в то же самое время успешно крутился во все стороны и вел наводку на цели. Управлять орудием во время движения оказалось очень легко. «Шафт» и многотонная цельнолитая бронированная башня вертелись как живые по движению указательного пальца Маляра. Система автоматической балансировки прицела компенсировала тряску машины и качку ствола, делая всякое колебание прицела относительно цели ускользающе ничтожным. Поймав первую мишень в прицельную нарезку монитора наводки и нажав на гашетку, Малярийкин даже не понял сразу, что произошло. Выстрела не было, так как бой был тренировочный. Прицел зафиксировал цель, компьютер полигона зафиксировал попадание. Малярийкин нажал на гашетку еще два раза и только потом уловил, что сбил трех противников тремя выстрелами за две секунды, даже не успев этого осознать.
Выходило, что сбивать вражеские танки на «Мамонте», причем на скорости и с приличного расстояния (Маляр поразил три цели с дистанции пятьсот метров, почти не целясь, а только водя пальцем по монитору наводки и целеуказания в кабине своего танка), проще, чем пьяненьким сбивать бутылки из охотничьего карабина в упор во дворе своего дома. И можно было это делать гораздо быстрее, чем собирать фраги в Ливане или Тотенкопфе.
Потратив на «постреляшки» еще час и собрав сотню примитивных и бесславных фрагов, Малярийкин даже расстроился. Действо, происходившее на полигоне, на определение «бой» никак не тянуло. Это скорее избиение младенцев. Система наводки «Мамонта» в девяноста процентах случаев из ста реагировала быстрее, чем механическая, полуавтоматизированная, а иногда и вовсе ручная наводка обычных танков, тренировавшихся вместе с Малярийкиным на полигоне. Соответственно, Маляр только ловил сигнал от своего бортового компьютера, что цель взята в сопровождение, и всего лишь давил на спуск. После этого уже не глядя можно было ехать дальше. Промахов «Мамонт» не фиксировал, сбоев не давал.
– Ну что, мои соболезнования! – специфически поздравил Байбулатов, когда Маляр выпрыгнул из люка и стянул с себя гермошлем. – Ты подтвердил квалификацию бывалого мокрушника. Теперь со своим супертанком сразу пролезешь в общекомандный топ. Рад хоть?
– Я бы сказал, относительно, – ответил Малярийкин. – Система наводки «Мамонта» превосходит все, что я встречал на обычных танках. Здесь я всех как орешки щелкаю. Но что будет, если встретиться с равным?
– Мыслишь правильно, – посерьезнел Байбулатов. – Дорогой корпус и элитная пукалка могут дать даже бывшему нубу путевку в серьезные состязания. Однако жизнь в этих схватках гарантирует только опыт. А его у тебя с гулькин нос.
Теперь уже в ответ молчал Малярийкин.
Кроме танка и команды Малярийкин примерил также и новый защитный комбинезон. Бронекостюм последнего поколения, как оказалось, прошит не только стальными нитками, пронизан кольчужными кольцами и кевларовыми пластинами, но содержал в теле ткани разнообразные датчики, призванные следить за состоянием здоровья танкиста. Сие бесценное сокровище (здоровье) защищала уже не только умная ткань, способная спасти обладателя от мелких осколков и перепадов температуры, но целый медицинский комплекс, встроенный в виде пакетных вложений над различными частями тела – над левым бедром, правой ягодицей, левым предплечьем и над верхней апертурой груди. Четыре указанных пакетных вложения представляли собой бронированные платы, размером примерно с ладонь. Внутри каждой платы помещалась аптечка-робот (в виде плоской коробочки, разумеется, а не в виде маленького андроида). С компьютером, автономным источником питания (ионный аккумулятор) и комплексом препаратов, самыми простейшими из которых были адреналин и морфин.
Комбинезон персональной защиты танкиста, как всякое чудо науки, носил удивительно благозвучное для уродливой поделки название – КПЗТ-АА-М15. То есть костюм «высшей» степени навороченности (два «А» в названии) и пятнадцатого поколения (последнего).
Степень бронирования костюма также стала для Малярийкина открытием.
КПЗТ-15 имел два защитных слоя.
Два слоя КПЗТ-15 могли обеспечить владельцу-счастливчику долгие лета жизни в обычном стрелковом бою мотопехоты. С танками, конечно, дело обстояло сложнее. В случае прямого попадания с
