Байбулатов показал зубы.

– Дальше. Можно предположить, что непосредственно перед Моховым будет обороняться до взвода противника. То есть три машины. Одна с хорошим бронированием – обычно это тяжелый корпус с мощным вооружением, вроде рельсы или «Шафта». И два легких корпуса, часто с «Изидой» или «Твинсом». Знать этого наверняка я, конечно, не могу. Но обычная тактика для лесного массива в большой локации именно такая. Вперед выставляется арьергард. Минимальное подразделение для арьергарда – взвод. Во взводе три танка. Такая вот логика. Понял?

Малярийкин кивнул.

– Встали они наверняка где-то здесь, в километрах пяти от южной окраины населенного пункта. В лесу. Заметь, здесь дорога как бы делает небольшую петлю вокруг сопки. С западной стороны (как раз с дальней стороны петли) на сопку легко забраться. И отсюда, с некоторого возвышения, простреливать поворот и ближайший подъем дороги. С другой стороны, эта точка расположена недалеко от самого Мохового, а значит – от главных сил. При нашем появлении застава завяжет бой. Командир их команды услышит канонаду. Увидит всполохи. Следовательно, будет предупрежден. Причем задолго до нашего появления из чащи леса. Наши танки можно развернуть в широкую атакующую линию только перед самим населенным пунктом. Соответственно, бой за поселок Моховое будет более простым в смысле выбора тактических вариантов. Но перед развертыванием и броском цепью на Моховое нужно обогнуть петлю на шоссе. Это сложно. Даже один вражеский танк в подобных условиях сможет остановить большую колонну. А их там будет три. Предложения есть?

Малярийкин задумался.

Единственное, что могло, по мнению Малярийкина, помочь делу, – это достижение внезапности. Во всех иных вариантах три танка, засевшие в удобной (и при этом неизвестной) позиции с пристрелянными орудиями, уничтожали его атакующий ордер (а какой тут ордер, кроме колонны?) полностью. Жгли дотла. Вне зависимости от количественного превосходства.

Итак, внезапность.

«Как ее обеспечить?» – спросил сам себя Малярийкин.

Быстротой передвижения? Скоростью?

Никак нет.

Исключительно – внезапностью начала атаки!

«Верно», – заключил для себя он. В создавшихся условиях это был не только лучший, но, возможно, единственный способ вырваться из леса для дальнейшего развертывания. Но здесь требовался расчет.

После получения задачи Малярийкин кивнул Байбулатову и направился к танкам, стоявшим в полукилометре от штабной машины.

Подойдя к своему «Мамонту», Малярийкин достал электронный планшет и развернул на нем карту местности. Байбулатов пользовался бумажной картой, а вот Маляр предпочитал электронную версию. С помощью несложной пользовательской программы наложил сверху на карту измерительную сетку. Замерил по карте и сетке расстояние от «простреливаемого» поворота дороги до сопки, вокруг которой изгибалась пресловутая петля с возможной засадой. Расстояние составляло около тысячи двухсот метров. Без малого.

Малярийкин задумался.

«Только на преодоление этого отрезка, – посчитал он, – со скоростью двадцать пять – тридцать километров в час потребуется около трех минут. Это если дорога там более-менее, а не такая, как большинство грунтовых второстепенных рядом. А ведь надо еще развернуться. Уйдет дополнительная минута. Итого четыре. Ну, пусть пять-шесть, учитывая неизвестное качество дороги.

Значит, у «петли» танки могут оказаться через три-шесть минут с момента визуального обнаружения. И что же? Противник за это время успеет произвести огромное количество прицельных выстрелов, будучи почти в полной недосягаемости. Он – в укрытии. Выше по рельефу. Между деревьев. Возможно, частично зарытый в грунт, в эскарп. Сколько танков из наступающей колонны сгорят? Десять? Двадцать? Сто? С такими потерями в поселок можно уже и не соваться – бессмысленно. Игра будет проиграна, не начавшись.

Выход один: если во время атаки невозможно вести дуэль на равных, надо заставить врага не вести эту проклятую дуэль. Всего на пять-шесть минут!

Но как? Уничтожить противника нечем. Крупнокалиберной гаубичной артиллерии, реактивных комплексов, а уж тем более авиации формат текущей игры не предполагал.

Но ведь заставить замолчать можно не только огнем орудий. Да!»

Рассуждая так, Малярийкин снова обратился к карте, внимательно просматривая местность, прилегающую к «петле» сантиметр за сантиметром. Одна из отвратительных грунтовых дорог, которые мелькали по лесу и тут и там, временами просто прерываясь (то есть исчезая в глухой тайге, превращаясь в пешеходные тропки и тупики-лужайки), выходила к искомому участку почти вплотную. Отделяясь от него, как показывала топография, только высоким кустарником и участком елового леса. План возник тут же.

– Что думаешь на этот счет? – спросил Малярийкин Байбулатова, набрав его по видеосвязи и посвятив в свои замыслы.

– Можно, – ответил тот.