– Можете считать, что мою первоклассную готовку вы оплатили еще вчера. – Я усмехнулась и, заняв свободный стул, принялась за американские блинчики.

Аппетит разыгрался зверский.

Пожалуй, именно из-за него не возникла неловкая заминка. Если бы не чувство голода, я бы непременно задумалась над тем, во что превратились наши с турьером отношения после прошедшего вечера.

Уплетая третий панкейк, краем глаза покосилась на Диана. Он выглядел несколько уставшим и задумчивым, но в целом был таким же, как всегда. И снова без зазрения совести пользовался своей давней привычкой – сверлил взглядом. Наткнувшись на него, я чуть не подавилась.

Какая-то неловкость все-таки присутствовала.

Не люблю неопределенности. Но и первой заводить серьезный разговор не собираюсь. В конце концов, кто из нас мужчина? Вот пусть Диан и делает первый шаг.

Хотя расклад, если мы оба сделаем вид, что вчера ничего не случилось, меня тоже устроит.

Временно.

Пока есть более важные вопросы, касающиеся моего прошлого и будущего, чувства могут подождать.

Судя по всему, Диан придерживался того же мнения.

– Очень вкусно, – похвалил он мою стряпню и без перехода сменил тему. – Волки сейчас в городской тюрьме. Им предъявлены серьезные обвинения, но, учитывая принадлежность Блэка к высшим, надолго он там не задержится. Если я правильно понимаю, ты намерена с ним поговорить?

Как хорошо, когда тебя понимают без слов.

– Ты мне в этом поможешь?

Типчик скептически изогнул бровь:

– Могла бы не спрашивать. В город поедем сегодня, заночуем на постоялом дворе, а с Блэком встретимся завтра утром. Заодно заедем к поставщику мяса. До открытия кафе остались считаные дни, а твой Адам не сумел с ним нормально договориться о сроках.

– Ничего Адам не мой, – буркнула, уткнувшись в чашку. – Не говори ерунды. Лучше расскажи, имеют ли приемные родители право решать судьбу совершеннолетней дочери.

Разговор сворачивал в неприятное русло, но это было настолько же неизбежно, насколько необходимо.

– Сразу видно, что конституцию ты читала так же, как и дневник, – усмехнулся Диан. – Да, имеют. Приемные или родные – не важно, до замужества они твои опекуны. Конечно, если удочерение оформлялось законно. А судя по всему, так оно и было.

Я вздохнула. Выходит, кроме морального облегчения, в информации о родителях нет никакого толку.

– Надо разговорить тату Бертину. – Я задумчиво помешивала кофе ложечкой. – Она явно знала, что я приемная, но почему-то не сообщила об этом сразу. И мне кажется, она скрывает что-то еще. Надо зайти к ней перед поездкой в город.

Погода нам благоволила. Уж не знаю, была ли на то милость пресловутой Покровительницы или просто небо выплакалось вместе со мной, но с утра светило ясное солнце. А воздух такой, что дышать – не надышаться. Теплый, прозрачно-свежий. Капельку влажный и пахнущий пожухлой травой.

Такая жизнерадостная картина способствовала поднятию настроения. Как и вкуснейший завтрак. Даже не знаю, что повлияло больше. Но как бы то ни было, к тате Бертине я шла полная решимости и живой энергии. Диан в это время отправился за телегой к Руфу, потому как я объявила, что в седле до города не продержусь.

Когда пришла к тате, то застала ее перебирающей сухие травы. Она сортировала перечную мяту, зверобой и горькую полынь. Связывала их в пучки нитью и развешивала у печи.

Увидев меня, тата воскликнула:

– Лисанна, как хорошо, что ты пришла! А я как раз собиралась идти к нашему турьеру, узнать, все ли с тобой в порядке. Ну и шороху ты вчера, милая, навела!

– Это как-то случайно получилось. – Я на миг ощутила себя неловко. – Тата Бертина, мне необходимо, чтобы вы рассказали все, что знаете о моем удочерении семьей Танидов. Абсолютно все.

На секунду лисица замерла, на ее лицо набежала тень. Затем она устало опустилась на табурет и покачала головой:

– Значит, все-таки узнала… Что ж, рано или поздно это должно было случиться.

Тата замолчала, а я сложила руки на груди и не сводила с нее глаз, показывая, что ожидаю продолжения.

– Невзирая на твою просьбу, я не могу сказать все. Это не моя тайна, и я обещала ее хранить. И ты тоже не должна говорить о том, что Илана и Леонис тебе не родные. Дэлия и Олдерн погибли, Лисанна. Ни к чему ворошить прошлое.

Такой поворот мне совсем не понравился. Я, конечно, предполагала, что отвечать на вопросы тата Бертина не захочет, но не думала, что станет мне указывать.

– При всем уважении, это мое личное дело, – спокойно возразила ей. – И ворошить прошлое я намерена, равно как и узнать всю правду. С вашей