Утром народ дружно потянулся из села в сторону недалекого леска. Илья с Буслаем пошли тоже.

– Есть охота, хотя бы кулеша, – сказал Илья.

– Ты что? Не можно перед обрядом.

Илья только головой покрутил от досады. Тонкостей языческих обрядов он не знал и попал впросак.

В небольшом березовом лесу, скорее роще, была вытоптана поляна, в центре которой стоял двухметровый деревянный идол Перуна. Суровое лицо с длинными усами грубо высечено из дуба, глаза грозно смотрят. На губах истукана – засохшая кровь принесенных жертв.

Перед идолом громоздился плоский камень. Илья еще удивился – как только его сюда притащили?

Пришедшие язычники встали широким кругом. В центр его вышли оба волхва, Борг и Гостята – в длинных белых рубахах, босиком. По обеим сторонам головы в волосы разноцветные ленточки вплетены, на шее – ожерелья из клыков медведя и волка.

Борг держал в руках Велесову книгу, Гостята – бубен и колотушку.

Борг начал описывать круги вокруг идола и при этом негромко говорить молитвы – обращение к Роду, Макоши, Велесу.

В это время Гостята ритмично бил колотушкой в бубен, чтобы боги услышали обращенные к ним молитвы.

Потом помощники волхвов вынесли миску с зерном. Борг взял ее, щедро насыпал зерна на жертвенный камень и поднес щепотку к губам Перуна. Зерно осыпалось, и Борг вскричал:

– Перун не принимает наше подношение!..

В это время помощники уже несли петуха.

Гостята увеличил темп ударов в бубен, а помощники волхва поднесли Боргу жертвенный нож с широким и кривым лезвием.

Жрец положил петуха на жертвенный камень и отсек ему голову. Брызнула кровь.

Держа петуха за лапы, жрец поднес тушку к губам Перуна и смазал горячей кровью губы истукана.

Язычники взорвались криками радости.

Илья посмотрел на лица мужчин: похоже, действа жреца и ритмичные удары бубна Гостяты подействовали на них гипнотически – они не отводили глаз от волхвов и Перуна, зрачки глаз были расширены. Да жрец их просто в транс ввел!

Борг опять принялся ходить вокруг идола, периодически вздымая обе руки к небу и бормоча молитвы. Потом остановился у жертвенного камня и крикнул:

– Боги услышали нас! Но они недовольны скудными дарами!

Жрец сделал знак, и помощники подвели к нему молодого бычка. Илья заподозрил, что бычка предварительно чем-то опоили, больно уж смирно он себя вел: не брыкался, не бодался – как в полусне.

Жрец опять начал воздевать руки вверх, а Гостята бил в бубен. За звуками ударов не было слышно, что говорит Борг.

Закончив возносить молитвы, Борг резким движением полоснул бычка ножом по шее. Обильно потекла кровь.

Двое помощников волхва удерживали бычка, а один подставил к ране чашу, собирая кровь.

Когда чаша наполнилась, ее передали волхву, и тот торжественно поднес ее к губам истукана, наклонил. Кровь потекла по деревянному лицу истукана. Затем жрец сам отпил из чаши и передал ее Гостяте. Тот тоже припал к чаше, а остатки крови вылил на жертвенный камень.

Язычники, стоявшие кругом, начали приплясывать. Они стояли на месте, но переступали с ноги на ногу, причем все вместе, как будто под порывами ветра – так колышется пшеница. При этом все дружно восклицали:

– Хорс, не остави нас! Перун, даруй победу над ворогами!

Волхвы же дружно кричали:

– Род, прими нашу жертву!

Они повторяли эту фразу, как мантру, несколько раз, видимо, жрецы сочли, что принесенных жертв мало. А скорее всего, они действовали по плану и решили продолжить спектакль, воздействуя на души язычников со всей силой.

Когда вопли мужчин немного стихли, Борг сделал знак, и в круг вывели молодого священника. Был он в изодранной рясе, на груди болтался медный крест на цепи. Священник был босиком, на лице следы побоев, руки связаны за спиной.

Наступила тишина, и Илья понял, что сейчас все закончится. Ему было противно и страшно. Священник молод, ему бы жить да жить.

В душе Ильи нарастало неприятие происходящего. Не должен один человек убивать другого из-за разницы в вере, никакая религия не должна призывать проливать кровь во имя самой себя. Илья признавал убийство себе равного только в бою, когда или ты, или тебя.

Но язычники встретили появление избитого и связанного священника радостными воплями и приплясыванием.

– Сейчас ты отправишься к своему мертвому богу! – кричали они.

Илья был неприятно поражен: откуда в людях столько злости и ненависти к незнакомому им человеку?