Он упал перед ней на колени, отбросив меч, – на дружину не обернулся даже.

На груди Марьи была широкая рана, откуда изливалась толчками кровь.

Илья рванул за ворот рубаху, разрывая ее до пояса, выхватил деревянную фигурку Макоши, потер ее лихорадочно и громко взмолился:

– Богиня древняя Макошь! К тебе одной взываю! Ты все можешь. Молю тебя – помоги, сохрани жизнь любимой женщине. У тебя есть помощницы, прядущие нить жизни – Доля и Недоля, – пусть свяжут они оборвавшуюся нить! Клянусь, верой и правдой буду служить тебе до последнего вздоха!

И богиня отозвалась. Голос прозвучал, но слышал его только Илья:

«Душа волхва передала, что бежал ты из города, поклонников моих на произвол судьбы бросил. Муку они смертную приняли, а ноне Калинов мост через реку огненную перешли. Испей и ты чашу горечи», – и засмеялась презрительно.

Смолкла богиня, а Илья поверить не мог, что Макошь отказалась от него. Вскочив в бешенстве, он бросил фигурку Макоши наземь и стал ее топтать. Потом схватил меч и в исступлении начал наносить по фигурке удары – тяжелый меч крошил дерево в щепы. Не сделал бы так – уцелел бы, но зачем ему жизнь без Марьи?

Осерчала Макошь, прогневалась. Среди ясного неба ударил гром, испугав многих, а Илья почувствовал, как деревенеют его ноги. Посмотрел вниз и увидел, что сапоги его подошвами в землю вросли. И вовсе глазам своим не поверил, когда увидел, как ноги его корой древесной покрываются. Попробовал ноги из земли выдернуть, да не слушаются они его уже.

А корой уже тело его до пояса покрылось, и выше она взбирается, грудь охватила, дышать нечем стало.

Так и застыл Илья недалеко от городских ворот, в дерево превратившись.

Дружинники и селяне оцепенели – диво невиданное! Только что живой человек стоял перед ними, а сейчас уже на его месте дерево, дуб молодой.

Тишина наступила полная. Муха пролетела – услышали бы. Даже лошади не ржали, не переступали копытами.

Когда отошли немного, кто-то креститься начал. А первые ряды, на глазах которых все это действо происходило, в языческих богов поверили. В первый и последний раз в своей жизни они видели своими глазами необыкновенное, не людских, а божьих рук дело.

Некоторое время никто с места сдвинуться не мог. Трагедия произошла быстро. Только что на их глазах двое жизни лишились, а один… И слов-то не подобрать.

Когда в себя пришли, дружинники подобрали тело, отрубленные руку и голову воеводы, все завернули в рогожу и повезли в детинец. Многие, кто слышал слова волхва, предсказывавшие судьбу воеводе, теперь перешептывались: прав оказался волхв в своем предсказании.

Марья тоже лежала на земле недолго. Нашлись сердобольные люди, глаза прикрыли, на телегу погрузили и увезли – но не в город, а в деревню, где и похоронили по языческому обряду. Нашлись среди видевших убийство сторонники Макоши и Перуна.

Весть о происшедшем у городских ворот быстро облетела город и его окрестности. Люди были взбудоражены, и разговоры не одну неделю шли.

Дерево никто не трогал, стороной его обходили. О том, чтобы срубить дуб, никто и не помышлял. По ночам к дубу язычники из городских жителей приходили, по обычаю ленточки на ветки повязывали. Под утро иной раз кабаны приходили – желудями полакомиться, однако и они землю не рыли, корни дерева не портили.

Проходили дни, недели, месяцы, года и века. Дубок вымахал в огромный, в три обхвата, могучий дуб. По весне зеленел, по осени листья сбрасывал, мерз зимой. Илья был жив, но ни видеть, ни говорить не мог, только ощущал, когда к нему прикасались.

Постепенно из памяти стирались картины прошлой жизни, мысли ворочались медленно. Он так и думал, что придет время, сердцевину его источат жучки, и однажды ураган свалит его, вырвет с корнем – все деревья когда-нибудь умирают.

Но вот однажды…